Изменчивый облик мировой истории
В первую очередь все эти рассуждения касаются, разумеется, всемирной истории, которая представляет собой высшую точку исторического знания: именно в этой области наиболее ярко проявляется способность к синтезу и широким обобщениям, ставятся поистине грандиозные и труднодостижимые задачи – охватить всю историю человечества как единое целое, выявить закономерности и общую направленность исторического процесса, найти ее стержневые линии, соединить воедино истории разных народов.
Облик всемирной истории, начиная с ее «отцов-основателей», Геродота и Полибия, менялся от эпохи к эпохе вместе с теми трансформациями, которые происходили в историко-культурном процессе, в историческом сознании и исторической науке.
Всемирная история становилась действительно всемирной очень постепенно, по мере расширения ее географических и хронологических рамок. Все «всемирные истории» вплоть до Великих географических открытий не были всемирными в точном смысле этого слова, поскольку охватывали лишь сравнительно небольшую часть мирового пространства. Для исторического исследования оставались недоступными целые континенты (большая часть Африки, Америка, Австралия), даже о многих регионах Евразийского континента (Дальний Восток, Индия, Юго-Восточная Азия) в Европе, например, имелись весьма скудные, отрывочные сведения, смешанные с легендами.
Столь же постепенно нарастал объем знаний о древнейших этапах истории, причем начало истории, ее нижняя граница неуклонно отодвигалась и продолжает отодвигаться все дальше, вглубь тысячелетий.
Непрерывность роста знаний об истории как в синхронном, так и в диахронном ее аспектах сама по себе предполагает неизбежность постоянного пересмотра устоявшихся представлений о всемирно-историческом процессе, выработки новых концепций и, соответственно, создания новых версий всемирной истории. Равным образом этот пересмотр обусловлен и тем, что каждая новая эпоха, каждый очередной виток исторического развития приводит к самым неожиданным трансформациям, заставляя по-новому взглянуть на прошлое, произвести переоценку роли тех или иных фактов, тенденций, а подчас и истории целых народов.
Наконец, «идея», видение всемирной истории определяется, как уже говорилось, во многом и историко-культурным контекстом, доминирующей системой ценностей и представлений о мире, о пространстве и времени, характерной для той или иной эпохи и цивилизации.
Сочетание всех этих факторов вместе взятых определяет эволюцию образа всемирной истории, ее меняющийся, непостоянный облик. На протяжении почти 2,5 тысячелетий существования этого жанра исторического исследования возникали, сменяя друг друга, множество концепций, в которых всемирная история представала в разных своих «измерениях». Циклическая теория Полибия, согласно которой любое государство, подобно живому существу, проходит путь от рождения к смерти. Средневековая линейная модель развития история под управлением Божественного Провидения – от сотворения мира и грехопадения до Страшного суда, знаменующего конец истории. Линейно-прогрессистская концепция трех стадий развития – от дикости и варварства к цивилизации как высшему состоянию общества, культуры и человека, возникшая в эпоху Просвещения. Формационная модель всемирной истории, разработанная классиками марксизма. Теория трех волн и трех стадий цивилизации (аграрной, индустриальной и постиндустриальной) О. Тоффлера... И это далеко не полный перечень богатого и разнообразного теоретического наследия, которым располагает современный исследователь.
Все эти теории неоднократно критиковались, заменялись новыми, потом воскресали в видоизмененных формах и опять отвергались… Человечество уже не одно тысячелетие безуспешно пытается найти универсальный ключ к своей истории, но вечные вопросы о ее сути и смысле остаются открытыми, несмотря на огромный объем информации о прошлом. И это естественно: постигая историю, человек, в конечном счете, постигает, прежде всего, самого себя. Такую задачу нельзя решить только с помощью обработки накопленных данных. Здесь требуется нечто большее.
Осознание того, что исторические знания в значительной степени субъективны, а «образы истории» «выдуманы», в последние десятилетия ХХ в. вызвало большое разочарование в любых широких обобщениях. Под влиянием постмодернистских теорий многие историки стали отказываться от попыток выявить закономерности и стержневые линии исторического развития. Но в начале нынешнего столетия вновь стало возрастать стремление к созданию «больших» макромасшабных теорий. Именно такие теории дают возможность охватить историю как единое целое, уловить ее внутреннюю структуру, связи между, казалось бы, совершенно разными и независимыми друг от друга процессами, протекающими в разных географически удаленных регионах. Как справедливо отметил известный австралийский историк Д. Кристиан, в обобщающих исследованиях, которые рассматривают историю «с птичьего полета», конечно, отсутствуют многие факты, зато «в поле зрения оказываются объекты настолько большие, что в приближении они не видны» [43].
Однако создать принципиально новую универсальную концепцию всемирной истории пока не удается [44]. Иными словами, пока не удается увидеть хорошо знакомый фактический материал по-другому, иначе, чем принято. Каббала предлагает именно такой – новый, непривычный взгляд на историю: с точки зрения развития человеческого эгоизма, эволюции «желания существовать». Что нового внесет такой подход в наше понимание истории? И подтвердится ли он фактами, которые, как известно, очень упрямы и далеко не всегда послушно укладываются в «прокрустово ложе» теорий? Об этом судить читателю. А пока сделаем несколько предварительных замечаний по поводу человеческих желаний.