Этапы перехода
Переход на четвертую стадию происходил иначе, чем все предшествующие, развивался по другому сценарию. Прежде всего, видимых оснований для него было гораздо меньше. Революция Осевого времени явилась ответной реакцией на кризис мифоритуальной культуры. Аграрную революцию можно, по крайне мере отчасти, объяснить тем, что резервы присваивающего хозяйства были близки к исчерпанию. «Мутация», которая имела место в Европе, выглядит как бы «случайной»: она произошла не «потому что…», а скорее «вопреки», полностью разрушив модель традиционного общества, хотя определенные предпосылки для этого в западноевропейском средневековом обществе имелись.
Сторонники европоцентризма эту неожиданность, странность «европейского чуда» долгое время не замечали и даже отрицали, рисуя следующую картину: восточные цивилизации стагнировали и медленно угасали, а на передовом Западе в это время совершался великий прорыв в будущее, открывались новые горизонты исторического развития. Восток и Запад, соответственно, воспринимались как полные противоположности, воплощения косности и прогресса, застоя и динамики.
Однако в последнее время многие историки пересмотрели эту проблему и опровергли устоявшиеся, прочно укоренившиеся в сознании клише. Оказалось, что слова «отсталость» и «косность» совершенно неприменимы ни к средневековому Востоку, ни к Востоку в XV-XVIII вв., когда начиналось «возвышение» Европы. Цивилизации Востока были, безусловно, гораздо богаче Европы – в то время довольно бедной окраины Евразийского континента, которая по многим параметрам заметно отставала от Индии, Китая, исламской цивилизации. Жизненный уровень на Востоке вплоть до конца XVIII в. был значительно выше, чем на Западе. Города по численности превосходили европейские. В Лондоне, Париже, Вене в XIII в. проживало примерно по 100 тысяч человек, а в Китае уже в XI столетии имелись города с населением до полумиллиона и миллиона человек, на арабском Востоке – до 300-400 тысяч. Восточное ремесло, особенно в Индии и Китае, достигло очень высокого уровня. Европа покупала восточные шелка и хлопок, оружие, пряности, фарфор, но взамен могла предложить не товары, а только серебро и золото. С Востока приходили новые философские учения и технические изобретения. Культура восточных цивилизаций была богата, разнообразна и развивалась вполне динамично.
Ниспровергая «миф» о передовой Европе, известный экономист и социолог А. Г. Франк доказывает, что ведущие позиции занимала Азия. Европейцы на протяжении нескольких столетий тратили большие усилия на то, чтобы «присоединиться к Азии…, с ее гораздо более высоким, а потому особенно соблазнительным уровнем экономического богатства, экономического роста, торговли и цивилизации». Увы! Попытки купить «пропуск» к богатству и рынкам Востока закончились тем, что европейцам досталось лишь место третьего класса на «корабле азиатской экономики». Только в XIХ в., по его мнению, кардинальные перемены в мировой экономике и политической системе создали возможность для расцвета Запада и завоевания им места мирового лидера [107].
Конечно, восточные цивилизации переживали тяжелые периоды войн, гражданских смут, неурожаев и голодовок. Развитие их не предполагало бурных трансформаций – изменения происходили, но ограничивались довольно жесткими рамками традиций. Однако ни о каком «застое», «угасании» или «тупике», выход из которого предлагала Европа, речи идти не может.
«Революция» Нового времени произошла, повторим, только в Европе, и на протяжении долгого времени практически нигде в мире не была поддержана. В конце XIХ в. ареал ее распространения включал только США, «филиал» той же западноевропейской цивилизации, отчасти Россию и Японию (в середине XIХ в., в эпоху «реставрации Мэйдзи»): в этих странах произошла частичная модернизация и усвоение некоторых элементов западной модели развития. Лишь в прошлом столетии началось его стремительное расширение. Однако спонтанного самозарождения не было ни в одном другом регионе мира: и в XIХ, и в ХХ вв. преобразования в незападных обществах происходили под влиянием Запада – или непосредственным, которое могло иметь и силовой характер, или в виде «ответа» на вызовы западной экономики и военно-политической мощи. Причем, эти преобразования, именуемые модернизацией, никогда не соответствовали полностью западной модели, они совпадали с ней только по некоторым параметрам и в целом приводили к иным результатам.
Здесь возникает целый ряд вопросов. Если Восток процветал и вовсе не нуждался в Европе как спасительнице, выводящей его из исторического тупика, то почему именно Европа, в конце концов, одержала верх, пусть даже ее мировое лидерство было недолгим? И почему «мутация» (или «европейское чудо»), которая произошла на Западе, в отличие от большинства мутаций в природе и обществе, не была отбракована историей, а, напротив, стала претендовать на универсальность? Ведь «революция» Нового времени медленно, с трудом, но все-таки пробивала путь из Европы во внешний мир и сумела оказать на него мощное преобразующее воздействие. Если же эта «революция» действительно «прогрессивна», то как объяснить стойкое сопротивление, которое ей оказывали и продолжают оказывать другие цивилизации? И почему так быстро обнаружилось несовершенство общества нового типа? На это потребовалось меньше двух столетий, а в наши дни уже встает вопрос о том, что такое общество просто не может существовать: глобальный системный кризис, о котором пойдет речь в следующих главах, показывает нежизнеспособность такого общества.
Еще одна важная особенность очередной «великой трансформации» состояла в том, что она происходила поэтапно, в виде целой серии отдельных «революций», которые следовали одна за другой. Каждая из них имела свои отличительные признаки и затрагивала ту или иную сферу общественной жизни. И все-таки все они взаимосвязаны, образуют системное целое, поскольку и по отдельности, и вместе взятые эффективно и «планомерно» работали на разрушение старой системы ценностей, этических норм, видения мира и задавали новое направление развитию общества и человека.
Посмотрим, в какой последовательности шли «революционные» преобразования, и какую роль выполняло каждое из них.
Великие географические открытия раздвинули перед Европой границы мира, положили начало европейской экспансии, благодаря которой человечество стало втягиваться в новую стадию развития эгоизма.
Деятели Ренессанса возрождали идеалы античности. Пытаясь совместить и примирить их с христианскими ценностями, они, тем не менее, нанесли сокрушительный удар по средневековой идее отречения от мира: «реабилитировали» плоть, земную жизнь и ее радости. Суровый контроль над желаниями стал ослабевать. Знаменитый итальянский гуманист Лоренцо Валла в трактате «О наслаждении как истинном благе» доказывал, что Божественная природа не может быть источником зла, а, следовательно, стремление к чувственным удовольствиям, заложенное в человеке, нельзя считать безнравственным.
В центре внимания оказался человек как самое совершенное создание Бога, у которого есть высшее предназначение – самому быть творцом. Марсилио Фичино, Пико дела Мирандола и другие гуманисты открывали путь для безграничного развития антропоцентризма, ибо, с их точки зрения, человек должен, подобно Богу на земле, самостоятельно творить историю и цивилизацию [108].
Гуманисты, которые превыше всего ставили личность: ее внутреннюю свободу, таланты и другие достоинства, не зависящие от социального положения и родовитости, – освобождали человека от уз коллективизма. Напомним, что средневековые люди еще ощущали себя в первую очередь частью некой общности: сельской общины, корпорации, гильдии, цеха. Ренессанс утвердил культ индивидуализма, который почти сразу проявил свои теневые стороны: среди титанических личностей, которыми была так богата эта эпоха, встречаются не только блистательные гении, но и злодеи, а нередко гений и злодейство благополучно совмещались в одном человеке.
Реформация разрушила представления о незыблемой духовной власти церкви и ее роли единственной посредницы между Богом и людьми, утвердила право личности на индивидуальное общение с трансцендентным. Еще одним достижением Реформации было появление протестантизма, который придавал высокую ценностную значимость мирскому профессиональному труду, практицизму, предпринимательству. Протестантская этика, как показал в своих работах выдающийся немецкий социолог М. Вебер, была основой для развития капитализма в Западной Европе. Протестантизм вполне закономерно стал основным религиозным мировоззрением Нового времени: он в наибольшей степени соответствовал рождающейся антропоцентричной цивилизации, «цивилизации личности». Протестантизм не провозглашал бунта Сущего против Должного, не сталкивал ценности земного и трансцендентного миров, но практически осуществил освобождение человеческого измерения жизни от божественного, сохраняя при этом христианскую этику, пылкую веру в Божественное провидение и Божественную благодать, признаком которой считался успех в деловой активности человека [109].
Научная революция XVII в. создала новую картину мира и привела к коренному перелому в отношениях между наукой и техникой, которые до этого времени развивались в основном изолированно и не оказывали друг на друга существенного влияния. Теперь же их союз положил начало научно-техническому прогрессу. Результатом этого стала промышленная революция конца XVIII в., которая открыла огромные возможности для преобразования природной среды и повышения материального богатства цивилизации.
Зародившееся в это время представление о человеке как боге-творце, который создает «земной рай» с помощью промышленности, науки и техники, оформилось полностью в XVIII столетии, благодаря идеям просветителей о социальной инженерии, позволяющей проектировать идеальное общественное устройство и воплощать эти проекты в жизнь.
Все эти трансформации сопровождались залпами буржуазных революций, изменявших социально-политический строй и экономику крупнейших стран Запада.
Итак, Великие географические открытия, Ренессанс и Реформация, научная революция и промышленный переворот, колониальная экспансия и победа капитализма – таковы основные вехи долгого пути к четвертой стадии эгоизма. Здесь отчетливо проявляется «запрограммированность» истории, ее скрытый телеологизм, который лишь временами просвечивает в калейдоскопе событий. Все трансформации, произошедшие в Новое время на Западе, – каждая по-своему – последовательно ломали преграды, блокирующие бурное и свободное развитие индивидуализма, разрушали систему моральных запретов, подавляющих желания, и создавали новый тип общества, новую цивилизацию, которая обеспечивала наиболее благоприятные условия для самореализации творения, достигшего определенного уровня самостоятельности. Всплеск самоактивности и самоутверждения человека Нового времени отразился в жажде знаний, в поиске новых земель, в борьбе за личную свободу во всем: в вопросах веры, в экономической и социально-политической деятельности, в выражении своих мыслей и мнений.
Переход к четвертой стадии оказался достаточно трудным для первопроходца – Европы. Еще более сложным он был для всех незападных стран, которые упорно не желали (и сейчас не желают) расставаться с коллективистскими ценностями и космоцентризмом.
[107] Франк А.Г. Азия проходит полный круг – с Китаем как «срединным государством» // Цивилизации. Вып. 5. Проблемы глобалистики и глобальной истории. М., 2002. С. 193. См. также: Frank A.G. ReOrient. Global Economy in the Asian Age. Berkeley, 1998. Abu-Lughod J. Before European Hegemony: the World System A.D. 1250-1350. N.Y., 1989.
[108] Элиаде М. История веры и религиозных идей. Т. III. От Магомета до Реформации. М., 2002. С. 230.
[109] ПелипенкоА.А. Дуалистическаяреволюция… С. 373-377.