Инструкторы и родители
А. Ульянов: Сегодня мы поговорим о взаимодействии родителей и инструкторов, что исключительно важно на всех этапах воспитания.
И. Винокур: Ранее мы говорили о воспитателях, инструкторах, учителях, занимающихся воспитанием молодежи. Сегодня хотелось бы сосредоточиться на роли родителей в этом процессе: как они включаются и дополняют работу инструктора?
М. Лайтман: Все должны действовать в одном направлении. То есть родители должны воспитываться вместе с детьми. Если мы хотим дать детям особое воспитание, привести к особой взаимосвязи между собой, к новому отношению к миру, к себе и группе, то родители должны понимать весь этот процесс и в нем участвовать. Плохо, если ребенок не чувствует от них такого же подхода к жизни, как в своей группе подростков. Со стороны родителей должна быть хотя бы поддержка, если нет возможности активно участвовать.
Разумеется, родители не могут быть специалистами во всем, что проходят дети, но основные направления они должны знать. Желательно хотя бы раз в месяц проводить родительские собрания, чтобы объяснить им путь, по которому мы движемся, и очертить круг проблем, с которыми мы сталкиваемся. Эти проблемы нужно решать вместе, прислушиваясь к пожеланиям родителей. Они должны быть в курсе происходящего, и их поддержка обязательна. Впрочем, это не только поддержка, но и воспитание.
А. Ульянов: Родители, получившие воспитание в традиционной школе, не владеют новой методикой, а лишь желают ее воплощения. Как правильно привлечь их к сотрудничеству? Что предложить? С одной стороны, это необходимо делать, иначе они жалуются, что их не информируют. С другой стороны, наши предложения для большинства непонятны.
М. Лайтман: Поэтому их тоже следует провести через систему воспитания.
А. Ульянов: Дать общий курс по воспитанию без связи с детьми?
М. Лайтман: Верно. Именно это я имел в виду, говоря о ежемесячных собраниях. Кроме того, посылайте родителям информацию по электронной почте.
И. Якович: Должен ли родитель быть в курсе происходящего в группе подростков? Как правило, ребенок передает родителям лишь жалобы. Если ему в группе хорошо, он ничего не говорит, но если есть проблемы, то жалуется. Какова должна быть позиция родителей?
М. Лайтман: Следует понять, что такое поведение исходит из эгоизма. Ребенок высказывает претензии, потому что не согласен с тем, что происходит в группе, и он не всегда прав. Поэтому родителю нельзя мгновенно вмешиваться и решать согласно версии, переданной ребенком. Лично я, как правило, принимал мнение воспитателя. И хотя ребенку кажется, что воспитатель неправ, несправедлив, и вообще все происходящее в группе ему не нравиться, выхода нет – как родитель я должен быть солидарен с группой и воспитателем и только так действовать. Поэтому мы должны воспитывать родителей, чтобы они были в курсе. Тем самым мы получаем двойной выигрыш, воспитывая также и родителей. Так происходит во всех обществах.
И. Винокур: В какой мере я отдаю свою дочь или сына в систему воспитания?
М. Лайтман: Нет такого! Ну, если только он не учится в интернате. Например, мой сын жил в интернате и приходил домой раз в две недели. Конечно, я ничего не знал ни о его учебе, ни о его делах. Однажды так случилось, что дети стащили со стройки материалы, чтобы что-то для себя построить. Дирекция интерната объявила родителям, что исключает этих детей. И тогда мне посоветовали сказать следующее: «Я отдал вам на воспитание милого послушного ребенка, а вы, спустя несколько лет, говорите, что он плохо себя ведет, и хотите его исключить! Кто же его так воспитал?!»
Именно это ты подразумеваешь в своем вопросе: я передал ребенка на воспитание и ничего не знаю. Если это интернат – да, но если он живет дома, учится в школе и участвует в нашей системе, то это нечто другое. На школу влиять мы не можем, но дом и наше восполняющее обучение должны работать вместе, ведь дома ребенок проводит немало времени.
И. Винокур: Насколько родитель может полагаться на воспитателя, в какой мере он должен с ним советоваться относительно воспитания ребенка?
М. Лайтман: Это зависит от вашей системы: насколько вы хотите подключить к ней родителей, и насколько они действуют по этой методике. Родители должны быть объективными и не считать, что ребенок всегда прав.
И. Винокур: Это самое трудное.
М. Лайтман: Верно. Но мы учимся подниматься над своим эго. Родителю в любом случае лучше не становиться на сторону ребенка.
И. Якович: Не становиться? Но в подростковом возрасте дети отдаляются от родителей, не рассказывают о себе и совершают много ошибок. Поэтому если он уже советуется со мной, то я как родитель хочу его поддержать. Ведь если я не буду с ним солидарен, он вообще ничего мне не будет рассказывать.
М. Лайтман: Я должен ему объяснить, что если я слышу только его версию, то не могу быть судьей. Чтобы рассудить, судья должен выслушать обе стороны, а также свидетелей. Способен ли родитель вообще быть судьей, приять решение и поддержать ребенка? Как правило, он не знает ситуацию, а потому не должен вмешиваться. Может быть, прав ребенок, может быть, правы оппоненты – никто не знает. Поэтому нужно выслушать всех и решать объективно.
И. Якович: Выходит, вся поддержка заключается в том, чтобы выслушать?
М. Лайтман: Выслушать и попытаться выяснить ситуацию: не «кто прав», а «кто не поднялся над своим эго». Во всем происходящем следует видеть игру, проводимую с нами свыше, в процессе которой мы достигаем совершенства.
А. Ульянов: А каким образом привлечь родителей к более активному участию в системе воспитания?
М. Лайтман: Как ты уже говорил, регулярно посылать им информацию о том, что мы делаем, чтобы они были в курсе происходящего. Кроме того, проводить собрания не реже раза в месяц – в зависимости от частоты проявления проблем.
А. Ульянов: В этих информационных рассылках, которые будут выходить, допустим, еженедельно, стоит давать характеристику детям?
М. Лайтман: Нет-нет! Просто информировать родителей, какие мероприятия мы проводим, над какими проблемами работаем – давать им общее представление.
А. Ульянов: С другой стороны, как должен реагировать инструктор, если родитель обращается к нему с критикой?
М. Лайтман: Нельзя родителю обращаться к инструктору с критикой. Над инструктором есть комиссия, начальство, управляющее всей системой, и туда следует обращаться. Причем один на один, не поднимая шума. Допустим, есть три инструктора, которые отвечают за прием жалоб и претензий, – к ним и нужно обращаться. Это должно происходить скрыто. И затем нужно проверять: так это или нет, кто прав, а кто нет. Должен быть такой порядок, что жалобы не выносятся на публичное разбирательство, а сначала выясняются.
И. Якович: Необходим человек, отвечающий за контакт с родителями?
М. Лайтман: Это может быть комиссия или секретарь, который принимает обращения родителей. Затем эти обращения рассматриваются.
И. Винокур: Допустим, налажено хорошее взаимодействие с родителями, и они становятся соратниками инструктора. Каковы границы этого взаимодействия? Ведь инструктор занимается с ребенком только на мероприятиях, а дома ребенок находится с родителями. В какой мере инструктор может быть советчиком относительно того, что происходит с ребенком дома?
М. Лайтман: Повторяю: родители должны пройти курс обучения и продолжать нашу работу дома, то есть быть частью коллектива инструкторов. Сказанное мамой или папой слово, их внимательное отношение может очень сильно повлиять на ребенка и его отношение к товарищам. Разумеется, ребенка нужно поддерживать, побуждать его подняться над своим эго и укреплять в этом стремлении. Нужно постоянно показывать ему, что система, в которой он воспитывается, его формирует. Это очень большая помощь ребенку, и он это чувствует.
И. Винокур: Для нас сотрудничество родителей и инструкторов – явление положительное. Но подростка это может уязвить и снизить доверие к инструктору.
М. Лайтман: Он должен чувствовать, что находится во власти своего эгоизма. Конечно, вся система этому противостоит и хочет помочь ему справиться с эгоизмом. Получается, что все – и ребенок, и инструктор, и родители – стоят на одной стороне, и только его эго, его половина, – на другой. И так втроем они помогают ребенку быть выше своего эго и смотреть на происходящее объективно.
И. Якович: Эго, о котором Вы говорите, воспринимается как некий внутренний демон.
М. Лайтман: Верно. Но если я не рассеку себя на две части, то не смогу продвигаться. Как мы вообще можем увидеть различие между злом в себе и собой?
И. Винокур: Из опыта мы видим, что если подросток не чувствует, что система ставит ему рамки, то он убегает в сторону.
М. Лайтман: Она объединяется с ним, поддерживает его, но с его лучшей стороны – против зла.
И. Якович: В какой мере следует подчеркивать зло, чтобы не навредить ребенку? Ведь очень не просто чувствовать в себе нечто плохое.
М. Лайтман: Мы как раз радуемся возможности выделить зло, обнаружить его. Это называется прояснением зла. Сказано: «Отдались от зла и делай добро». Нам необходимо уметь выйти из эгоизма, насколько возможно отдалиться от него и крепче держаться за хорошие свойства, получая поддержку от родителей, инструкторов, окружения. И наша общая среда поддерживает его, понимает его внутреннюю борьбу, когда зло в нем вдруг прорывается, и он не может различить в себе зло и добро. Эгоизм постоянно усиливается, растет, и нам приходится ему противостоять. Жизнь не проста.
И. Якович: Особенно в этом возрасте.
М. Лайтман: Вот именно. Но если мы обучаем и приучаем ребенка к тому, чтобы видеть в себе две части, противостоящие друг другу, то тем самым даем ему правильное направление в жизни. Это и есть воспитание. Ведь что такое воспитание? «Отдались от зла и делай добро» – основная формула. Во мне есть добро и зло, я стараюсь их разделить, отдалиться от зла и отнести себя к добру.
И. Винокур: Такое же взаимодействие должно быть между инструкторами и родителями девочек?
М. Лайтман: Конечно, здесь нет различия.
И. Якович: Различие есть: девочки гораздо больше рассказывают дома, вовлекая родителей.
М. Лайтман: Это так, но я говорю о разделении добра и зла и работе с ними.
И. Винокур: У подростков часто складываются непростые отношения с родителями. Видя неблагополучное состояние подростка и желая ему помочь в его домашних проблемах, может ли инструктор вмешиваться в его отношения с родителями?
М. Лайтман: Вполне. В конечном счете, мы рассматриваем каждого человека как систему, машину, проходящую процесс исправления. И мы – инструкторы и родители – тоже находимся в этом процессе. Если подросток видит, что мы с ним советуемся, объясняем, с какими проблемами сталкиваемся, когда хотим относиться к обществу с добром, скрывать зло и подниматься над ним, то он начинает понимать, что таков должен быть подход к жизни. Ничего не поделаешь, цель жизни – постоянно усиливать правую линию добра относительно левой линии зла. Именно так нужно себя вести.
Не получается? – Прекрасно! И у меня не получается, и у других тоже. Поэтому нам нужна поддержка окружения. Мы строим его для того, чтобы оно нам помогало, поднимая важность добра, свойства отдачи, необходимости считаться с другими людьми. Тогда я обращаю внимание не на себя, а на то, насколько способен объединиться с другими и пригнуть в себе зло. Если подросток постоянно слышит о таком подходе, и ему показывают такое отношение, то он понимает, что такова жизнь.
И. Винокур: Но насколько инструктор ответственен за то, что окружает подростка дома?
М. Лайтман: Полностью! Все это должно быть включено в нашу систему. Но если мы видим, что родители не хотят включиться в этот процесс правильно и объективно, а только защищают своего ребенка, возлагая всю ответственность на нас, то мы можем такого ребенка не принимать, поскольку успеха с ним не будет.
И. Якович: Инструктаж родителей – сложная задача, даже если они включены с нами в некий процесс. В какой форме, на Ваш взгляд, это должно происходить? В виде общей беседы?
М. Лайтман: Я вижу весь процесс как одно целое. Мы должны приглашать родителей на инструктаж раз или два раза в месяц. А если они по каким-то причинам не могут освободиться на целый вечер, то мы должны посылать им материалы с объяснением проходимого нами процесса. Их необходимо постоянно информировать о состоянии группы и о том, какова их работа на данном этапе. Они обязаны смотреть специально записанные программы.
И. Винокур: У некоторых подростков нет желания быть в нашей системе. Они чувствуют, что находятся здесь потому, что этого хотят их родители. Как найти для них стимул, чтобы они не воспринимали нашу систему как принуждение?
М. Лайтман: Принуждение.
И. Винокур: Но сами они не хотят быть с нами – это желание родителей.
М. Лайтман: Нет выбора – ты родился в такой семье. Разве мой сын выбирал, как я его воспитаю? Я должен был спросить у него, что с ним делать?! – Это обязанность родителей. Написано, что отец должен учить сына.
И. Винокур: Но если мы говорим, что следует «воспитывать отрока согласно пути его», как сделать систему более мягкой, приятной, чтобы он увидел в ней соответствие его пути?
М. Лайтман: Он должен видеть, что вокруг него так живут все дети – мы сейчас представляем собой достаточно большую среду. Разумеется, следует показывать ему, насколько выгодно быть в этом окружении. И все-таки нет другого выхода, как работать с его эго и объяснять, что если он растет в такой семье, то обязан этим заниматься.
И. Якович: Следовательно, родитель должен сделать выбор и поставить ребенка перед фактом?
М. Лайтман: Конечно. Я решаю, что делать с ребенком.
И. Якович: И даже применить нажим?
М. Лайтман: Да. Он должен знать, что таково условие: «Ты – мой ребенок, я ставлю тебя на ноги, и до 18 лет ты находишься под моим руководством».
И. Якович: «Я считаю, что это для тебя самое лучшее»?
М. Лайтман: Верно.
И. Якович: И тогда попытаться вместе с ним определить это лучшее?
М. Лайтман: Безусловно, мы должны действовать максимально мягко. С другой стороны, ребенок должен знать, что наше мнение окончательное, и мы не будем считаться с желаниями его эгоизма. Ведь чего он хочет? – Ничего не делать целый день и развлекаться с друзьями вечером и ночью.
И. Винокур: Он изменится, если будет постоянно находиться в нашей системе даже при отсутствии изначального желания?
М. Лайтман: Мы должны предоставить ему все возможности остаться в нашей системе и показать, что у нас намного больше хорошего, чем в любом другом обществе. Поэтому здесь стоит быть, кроме того, что к этому его обязывают родители.
И. Винокур: И у такого ребенка может развиться желание к духовности, самосовершенствованию?
М. Лайтман: Без всякого сомнения – это определяет среда.
И. Винокур: С какого возраста подросток начинает быть самостоятельным, и мы уже не посвящаем родителей в его дела?
М. Лайтман: Это происходит постепенно. Если он находится в нашей системе несколько лет, то, конечно, впитывает правила поведения и уже не может далеко от них отдалиться. Я думаю, что в период с 14 до 16 лет он уже сформирован и следует по этому пути. Нам уже не придется вкладывать в него и следить за ним, если до этого возраста он находился под нашим воздействием.
И. Винокур: И последний вопрос: должен ли инструктор обращаться за помощью к родителям в воспитании подростков?
М. Лайтман: Конечно. Как правило, от них требуется просто поддержка, и этого достаточно. Ребенок все поймет, если чувствует понимание, взаимное согласие и связь между инструктором и родителями, которые видят в нем хорошее и плохое и хотят помочь в борьбе одного против другого. Ведь в процессе воспитания мы хотим дать ребенку средства для правильного анализа своей исконной природы, зла, и возможности сделать из нее нечто доброе, стать себе хозяином и правильно себя направить. В этом должна участвовать и наша большая среда, и родители, и воспитатели. К сожалению, подросток обязан посещать общеобразовательную школу, на которую мы не оказываем влияния. Но во всех наших мероприятиях он должен видеть одну идею.
А. Ульянов: Мы обсудили важную тему создания единой гармоничной системы между инструкторами и родителями. Все они действуют ради достижения одной цели и в одном направлении: противостоят эгоизму подростка и поддерживают в нем доброе начало. До новых встреч!