Влияние каббалы на традиционную науку
В каббале нет ничего такого, что звучало бы неясно, мистически или неестественно. Проведенные дискуссии развеяли всякие сомнения на этот счет. Поскольку каббала изначально предназначена для любого, кто ею интересуется, постольку объяснения, которые она дает, вовсе не кажутся религиозными. Неудивительно, что философам-неоплатоникам в эпоху Ренессанса нетрудно было основать каббалистическую школу. Процесс обретения каббалистического понимания совершенно не ограничен предрассудками.
«Каббала» – слово неоднозначное, и таким оно было в течение тысячелетий. Но вдруг, довольно странным образом, оно обрело большую популярность. Для интеллигентных людей, не лишенных скептицизма и рационального подхода, каббала ассоциируется с таинственными изысками или с глупой и невнятной ворожбой в личных интересах. Многие относятся к каббале как к одному из проявлений духовности или культуры «новой эры», учитывая популярность «центров каббалы», возникших в последнее время.
Однако есть люди, понимающие и интересующиеся, в том числе верующие и неверующие. Люди эти относятся к каббале вполне серьезно, и в их глазах она является важным, убедительным и прочным лейтмотивом, незаметно влиявшим на западную культуру и философию в течение двух последних тысячелетий.
Так или иначе, на протяжении всей истории каббала играла исключительную роль в формировании исторического процесса. Резонно предположить, что она сделает это снова. Несколько крупнейших философов эпохи Ренессанса подвергли каббалу скрупулезному изучению. Часть их изучала ее тайно, а часть – открыто. Некоторые даже заплатили жизнью за эти усилия. Многие вносили изменения – большие или малые – в форму ее преподавания, однако каббала оставляла свою печать, главным образом, на науке. Она продвигала человеческую мысль все дальше от предрассудков в сторону рационализма – довольно неожиданный факт, в свете тенденции связывать каббалу с колдовством или, по крайней мере, с мистикой и религией. Все эти аналогии ошибочны в своей основе.
Кое-кто пытался примирить каббалу с господствующим в его эпоху мировоззрением. В их числе Джованни Пико делла Мирандола (1463–1494). Его оригинальная статья «Речь о достоинстве человека», считающаяся декларацией ренессанса, использует сведения, почерпнутые из каббалы. Лишь недавно обнаружилось, что он владел одной из самых больших в Европе библиотек с каббалистическими текстами, насчитывающими примерно 3600 страниц.
Один из основателей Платоновской Академии во Флоренции, Леон Батиста Альберти (1404–1472), наиболее известен как основоположник криптографии. Рассказывают, что однажды, в порыве вдохновения, он изобрел шифровальные диски, ставшие с тех пор основой работы всех шифровальных аппаратов. В том числе, они использовались в работе «Энигмы», знаменитой шифровальной машины времен Второй Мировой войны. Криптолог Иоганн Тритемий (1462–1516) принял на вооружение эту систему.
Базой для обоих исследователей послужила каббалистическая точка зрения на пророчество.
Каббала повлияла не только на ведущих мыслителей эпохи Ренессанса, но и на мыслителей последующих эпох. Некоторые относились к ней, как к математической системе, составляющей основу энциклопедической теории знания и памяти. Такой взгляд на каббалу выразился в философском определении знания, а также в энциклопедической организации системы знаний и наук, что способствовало запоминанию.
Лейбниц проводил различие между «грубой каббалой масс» и «каббалой истинной». Он утверждал, что нет ничего кроме каббалы. Полагая, что она может послужить базой для его математической модели языка, Лейбниц требовал искоренить из каббалы теологию.
Нет никаких сомнений в том, что каббала стоит за кулисами и таится в основе всякой науки, всякой культуры и всякого вида человеческой деятельности на земле. В культурах, далеких от западной, каббала также повлияла на форму развития и на сам подход к нему.
Человечеству еще предстоит выявить, каким образом каббала оставила свой отпечаток на зарождении и эволюции различных культур. Следует полагать, что раскрытие науки каббала всему человечеству в современную эпоху, на пороге которой мы стоим, докажет это.