Еще одна неприятность
Утром Максим все же уговорил друга поспать хоть пару часов, а сам отправился осуществлять операцию «кинжал». Не успел он сделать и двух шагов от своего крыльца, как увидел зарево пожара, занимающегося над двориком Мири. Максим опять забарабанил в дверь хозяина, предупреждая об опасности. Однако все обветшавшие деревянные постройки, что находились на территории участка, включая лодочный сарай и сам дом, сгорели, практически, полностью. Подоспевшим пожарным удалось лишь предотвратить распространение огня на другие дома. Благо ветер был на их стороне, да и близость достаточного количества воды имела большое значение.
– Надо как-то сообщить хозяевам, – сказал Самуэль и выразительно поглядел на Максима.
– Абонент временно не доступен, – нехотя отозвался тот. Ему было неловко признать перед ним свое поражение.
– Может, поедем вместе, – предложил Сеня, – что тебе тут сидеть? Настроение ниже плинтуса, я ведь вижу.
– Нет, старик, ты поезжай, я еще побуду тут, какое-то время… Ссылку поэту полагается отбывать до последнего дня.
– А что, здесь был ссыльный поэт? Да, я заметил в урне следы забракованных творческих поисков…. Думаешь, она появится, тем более после пожара…
– Надежда умирает с последним. Я тебе позвоню, если надумаю вернуться раньше. Теперь уж точно придется кинжал брать с собой.
– Ох, как мне все это не нравится! – Воскликнул Сеня возмущенно. – Наживешь ты с ним беду. Отнеси-ка его в участок. Скажи, нашел случайно, хотя я принципиально против такого вранья.
– Ладно, подумаю. Все же я в чужой стране, был бы дома…
– Да, тут ты прав. Хорошо, у нас есть толковый адвокат, занимается в нашей группе, я с ним посоветуюсь.
Неоднократно в течение последующих трех дней, прошедших с момента отъезда Мири, Максим набирал ее номер, иногда через каждые полчаса. Ему до смерти осточертел механический голос в трубке, терпеливо повторяющий одну и ту же фразу. В какой-то момент, отчаяние окончательно взяло верх над здравым смыслом. Максим подбежал к самой воде и забросил, что было силы, телефон в самые недра Кинерета.
«Там тебе и место, – горько воскликнул он, – пусть теперь рыбы перезваниваются. – И, усмехнувшись, вспомнив их с Сеней недавний разговор о любви, добавил с вызовом, – да, я люблю рыбу, и не стесняюсь в этом признаться».
Но только совершив столь сакральное действие, он понял, что окончательно перервал последнюю ниточку, связующую его с Мири. Ни ее адреса он не знал, ни своего ей не оставил. Был только номер мобильного телефона. У них просто не было времени поговорить о таких мелочах. Казалось, что все еще впереди, стоит ли беспокоиться, если она скоро вернется.
Потом ему в голову пришла мысль более реалистическая: «Бабка будет волноваться, что я не отвечаю, да и с Сенькой теперь не свяжешься… Что я, балбес, не согласился с ним уехать! Предлагал ведь мне умный человек! Ладно, в Петах-Тиква можно от хозяина позвонить, да и Сеньке, если приспичит!».
Пожарные и полиция повели расследование происшествия, в результате которого удалось установить, что пожар возник не случайно. Это, несомненно, был преднамеренный поджег.
«Да, давненько в наших местах не случалось столько печальных событий подряд, – горестно вздыхала тетя Сима, – мне тогда сразу этот человек не понравился, скользкий, как язь. Не люблю я эту рыбу!». Максим с интересом отметил, что она произнесла это тоном, не оставляющим ни малейшего сомнения.
Максим почему-то ощущал себя косвенно виноватым во всех местных неприятностях, словно это он притянул все несчастья на головы ни в чем неповинных жителей, хотя умом прекрасно понимал, что нет за ним никакой вины.
«Или все-таки есть? Но в чем же я виноват? В чем!» – задавал он себе один и тот же вопрос, однако на него у Максима пока не было ответа.