Сияние Шхины
– Ты любимый ученик последнего великого каббалиста – Рабаша. – Заговорил Шимон после довольно продолжительной паузы. – Это в твои руки передал он заветную тетрадь с Шамати…, в которую занес то, что слышал от своего отца – Бааль Сулама. Поэтому я решил, что именно ты и никто другой достоин хранить знания, собранные в этой пещере, она наполнена бесценными реликвиями. Я чувствую приближение конца жизни. И хотел бы передать тебе все, что собирал и берег много веков, возвращаясь за кругом круг в наш мир.
– Благодарю тебя за доверие, – ответил незнакомец с нескрываемым волнением в голосе, – постараюсь быть достойным его. Возможно, именно здесь хранится документ, который я давно ищу… Он имеет отношение к Бааль Суламу и… его тайному учителю.
– Да, я знаю, о каком документе ты говоришь! – С жаром воскликнул Шимон. – Только он еще находится у меня дома, я пока не успел положить его в архив! Но я помню его наизусть, память еще ни разу меня не подвела.
– Тогда прочти мне его вслух! Я слишком взволнован! – Воскликнул незнакомец.
10 тевета 1928 года, Иерусалим
Письмо его от 6-го дня, вечера субботы принял как верное, и оно еще больше умножило его вопрос ко мне: на чем построил я основы Науки Каббала, которые должны исходить из духовно чистой капли чернил.
Я не вижу себя обязанным отвечать на этот вопрос, но в любом случае, ввиду скрытых причин считаю нужным, насколько возможно, разрешить этот вопрос. Расскажу ему о главном, что произошло со мной, с начала занятий этим и до их конца, вследствие чего удостоился я мудрости, по великой милости Творца.
На 12-й день месяца хешван, в пятницу утром, явился ко мне один человек и раскрылся мне, как великий мудрец в Науке Каббалы, а также и в иных науках. Сразу же, с началом его речей, почувствовал я и вкусил, что есть в нем Божественная мудрость, что Все им сказанное – подобно мощному потоку в своем величии. Во все это поверил я со своего уровня и восприятия. Он пообещал раскрыть мне истинную мудрость во всей ее полноте.
Занятия наши продолжались около трех месяцев, каждую ночь, с полуночи до утра, в его доме. Большая часть занятий была посвящена изучению святости и чистоты. И каждый раз я упрашивал его раскрыть мне какую-нибудь тайную Каббалистическую мудрость. Он начинал давать мне начала знаний, но ни разу не завершал их, что, конечно же, порождало во мне сильную тоску. Пока, как-то раз, после большой моей мольбы к нему, раскрыл мне одну тайну, – и радости моей не было предела.
После этого начал я сам обретать самостоятельность. Но по мере увеличения моего «Я», отдалялся от меня Учитель мой. Но я не ощущал этого. Это продолжалось примерно три месяца, пока в последние дни не обнаружил я его дома, молил но не нашел. Тогда ощутил я, что, действительно, отдалился он от меня, и сильно засожалел я. И начал улучшать себя.
Девятого числа месяца нисан, утром, нашел я его в его доме и много просил прощения за прошлое. Тогда вновь стал он умиротворенным, как прежде, и раскрыл мне большую тайну незаполненной миквы – и не было предела моей радости. Но показался мне он слабеющим, и не выходил я из его дома, а назавтра, десятого числа месяца Нисан 1915 года закончил свою жизнь в мире.
Невозможно описать горечь мою, ведь сердце мое было полно надежды удостоится высшей мудрости – но вот остался один, голый и ничего не постигший, и даже полученные от него знания исчезли временно из моего разума, вследствие великого горя моего.
Но с тех пор устремился взор мой ввысь в необъятном желании и ожидании, и не давал я себе успокоения ни на мгновение, пока не нашел благоволение к себе в глазах Творца. И конечно же заслуги Учителя моего и его Учения открыли сердце мое Высшей Мудрости как неиссякаемый источник. Также вспомнил я в милости Творца все тайные знания, полученные мною от Учителя. Не в моих силах восхвалить Творца за полученное.
А мой святой Учитель зарабатывал крупной торговлей и был известен в городе как честный торговец, но о его великих знаниях в Науке Каббала никто не знал и не знает по сей день. И мне не разрешил раскрыть имя его.
Я занимаюсь Каббалой открыто перед всеми, скрыто обучаю некоторых духовным путям и общим знаниям.
В остальном, благодаря Всевышнему, все в порядке.
Йегуда Лейб
Некоторое время собеседники молчали, потом незнакомец произнес срывающимся голосом:
– Благодарю Тебя, Творец за то, что Ты исполнил мое желание!
– Что ж, – продолжил Шимон, – хотя мы с тобой и не можем видеть мир от края и до края, так как еще не достигли состояния, в котором все исправлены и объединены друг с другом в единое целое «как один человек с одним сердцем», но дана нам возможность сейчас поработать вместе. Я понимаю, что ты вправе отказать мне в этом, не пожелать вступить со мною в контакт, ведь еще не настало время слиться с Высшей силой и наполниться от Нее, мы все можем попытаться открыть друг другу свои экраны и поработать вместе...
– Есть такие высокие ступени постижения, находясь на которых уже нельзя ошибиться! – Воскликнул незнакомец. Однако в начале и в середине пути каббалисты не всегда понимают один другого. Я не вполне уверен, что мы имеем право открыться друг другу, я пока не понял, корня твоей души… Но если ты желаешь, чтобы я увидел твои достижения… Я готов…
– Благодарю тебя, – тихо произнес Шимон.
За этими словами последовала такая глубокая тишина, Максим даже испугался, что те двое наверху могут различить его дыхание. Он замер и попытался приобщиться к их безмолвию.
Неожиданно с ним начала твориться странная вещь! Он обнаружил себя в центре расширяющихся кругообразно волн энергии и вдруг явственно ощутил, словно его окружает присутствие некой Высшей силы. Всепроникающее мощное энергетическое поле пронизывало все его существо. Он чувствовал напряженность этого поля, и оно диктовало ему свои законы. Оно готово было проявиться в нем, для него, чтобы он понял, наконец, что оно есть Сама Мысль!
Максим – ни тогда, ни потом – не мог точно сказать, сколько времени он пробыл в таком состоянии. Миг или Вечность. Но когда бы он ни вспоминал о том, что пережил, ощущение, которое запечатлелось в его психике, можно было определить одним словом: Любовь. Ему казалось, что тела нет, а весь он, будто представляет собой некое облако атомов, изнемогающих от любви, но ни к кому-то конкретно, а чувство это было таким всепоглощающим, таким всеобъемлющим, словно он являлся крохотной частичкой огромного единого организма, называемого «Вселенная». Крохотной, но такой важной, значимой, что ни он без нее, ни она без него, не мыслят своего существования.