Что наверху, то и внизу?
Максим взял из рук старца зажженную свечу и вылез из «лифта» первым. Насколько позволял ему видеть слабый свет, помещение, в котором они оказались, представляло собой нечто вроде небольшого круглого куполообразного зала, выдолбленного прямо в скальной породе.
– Держи, – сказал Шимон, подавая ему мешки, – все еще хочешь в них заглянуть?
– Ну, нет! – Воскликнул Максим со смехом. – Ради Творца я еще делать этого не научился, а заработать несварение души мне как-то не хочется! Мы их здесь оставим? Может, в музей какой-нибудь сдать? Пусть порадуют любознательных посетителей.
– Тебе решать, – ответил старец равнодушно.
Когда глаза немного привыкли к темноте, Максим заметил, что вдоль стен в большом количестве лежали точно такие же мешки.
– Это все тамплиеры натащили? – Удивился он. – Ну, и игрушек же было у этого таинственного Загрея! Избалованный, похоже, был парнишка, родители то и дело водили его в Детский мир за покупками!
– Воздуха здесь мало, – сказал старец, не отвечая на его полушутливый вопрос, – беречь надо, долго не продержимся.
– А отсюда разве нет какого-нибудь еще выхода наружу? – Спросил Максим с тревогой, – я думал…
– Нет. Склад тут. Свечу погасить придется тоже.
Максим поднес свечу к самому боку поднявшей их сюда бадьи, и отметил, что пламя ее почти не колебалось.
– Да. Давай сядем тут, может, хоть чуточку воздуха проникает между этой щелью. Конструкторы чертовы! Что же они вентиляцию не предусмотрели-то!
Старец ничего не ответил, а только пожал плечами.
– Ладно, как говорится, помедитируем. Кстати, а в каббале есть какие-нибудь техники для возгонки сознания, как говорится, прямо в Высший мир? Или это табу? Только для посвященных? – Продолжал приставать Максим.
– Иди по ступеням лестницы и придешь к полному, явному раскрытию Творца или Природы. Тебе бы только без труда все…
– Что же, я сольюсь с Ним, распадусь на атомы, и тела не будет? Не может быть! Я читал где-то про меркаву, что ли…, вроде как ты мысленно, волевым усилием раскручиваешь внутри себя Звезду Давида, и перемещаешься в теле, чуть ли ни в любом направлении пространства на какое хочешь расстояние! Не можешь – не говори, конечно, я понимаю, у вас свои тайны. Кто я такой, чтобы мне их открывать! Хорошо, но ты можешь мне сказать, зачем мы вообще спустились в этот мир? Я так и не понял толком…, существовали в мире Бесконечности, в слияние с Высшим мирозданием, в непрерывном течении материи, энергии, информации, и вдруг – на тебе!
– Мы пребывали в высшем мире в неосознанном состоянии, не нами выбранном, не нами достигнутом, – терпеливо, уже в который раз начал объяснять старец. – Поэтому и ощущения в нем получали минимальные, как точка, включенная в Высший мир, в Высший свет. Так не осознает себя зародыш в материнском чреве. Он, конечно, существует, но мы относимся к нему только как к зачатку будущей жизни.
– Интересно, скоро эти прохиндеи из пещеры уберутся? – Ни с того, ни с сего спросил Максим, обрывая пояснения старца, словно давая понять, что устал от них, словно проверяя его выдержку. – Хотел бы я видеть их рожи, когда они не обнаружат там ни нас, ни всего остального!
– Не видеть лучше. – Ответил старец спокойно, без всякой досады, усаживаясь на пол. – Ничего интересного. Молчи.
– Тихо, – шепотом, словно опасаясь быть услышанным, сказал Максим, и приник ухом к тончайшему просвету в полу, – я слышу их голоса, они прямо под нами!
– Да-а, хорошо они нас сделали, суки! С полным покрытием! – Констатировал француз и смачно выругался на родном языке.
– Нам бы понять, куда они смылись, не убегут же они на Луну, все равно найдем! А пока устроим им здесь небольшой погромчик!
– Что ты тут громить собираешься, дебило!? Нет же ничего! Вывезли все… Одного не пойму, куда колодец мог деться? Штырь какой-то толстенный вместо него торчит. Судя по всему, это подъемник, который ведет к еще одному выходу. Тогда их точно тут нет. Смылись они, и труп русского прихватили вместе с раритетами, если, конечно, они там были. Опиши-ка мне еще раз того козла, который на тебя напал.
«За козла ты мне ответишь!» – Прошипел наверху Максим.
– Сто раз уже описывал, ничего особенного, еврей, как еврей: рыжеватая борода, очки темные, кепка белая, пестрая рубаха и джинсы. Они все для меня на одно лицо!
– И бластер с лазерным прицелом у простого еврея?
– Да, представь себе, и бластер с лазерным прицелом! Я прямо на лбу у себя жжение почувствовал! Если бы не подчинился – полбашки бы он мне снес! Тебя бы на мое место! Не знаю, где ты болтался столько времени…
– Идиот! Мне же надо было подготовиться! Веревка, фонарь, оружие! Прошлый раз оказались тут с голыми руками… Не понимаю, откуда бластер, неужели нас Массад все же выследил? Тогда – плохо дело. Придется действовать с максимальной осторожностью. Может, на дно залечь на какое-то время…
– А давай вообще выйдем из игры! У меня дети…
– Надоел ты мне со своим нытьем! Не понимаешь, с кем мы связались? Эта организация почище Массада будет! Я уж не знаю, что хуже…
– А ты точно уверен, что русского нет в живых?
– Точно. Отвяжись. В его квартире уже дружок с семейством поселился, можно, конечно, и того потрясти…, киднепинг ведь никто не отменял, или я ошибаюсь?
– Совсем ты с ума сошел! Этого нам только не хватало! Сматываться надо отсюда, вот, что я тебе скажу, да, побыстрее, пока нас тут не накрыли.
– Это глупо. Что они могут нам инкриминировать? Ну, забрели два любопытствующих чудака в пещеру, ничего не взяли, никому вреда не причинили. Может, мы спелеологи доморощенные! Сделаем так: ты сейчас на веревке спустишься вниз, в шахту, где колодец был. Поглядишь, нельзя ли этот механизм испортить.
– Почему я? – Возмутился испанец, – вечно ты меня в каждую задницу готов затолкать! У меня дети!
– Ничего, о них позаботятся… Лезь, давай, кому говорю!