Ликвидация последствий утечки мозгов
Спал Максим отвратительно. Сосны ли скрипели под окном, или это родное жилище, словно жаловалось ему всю ночь на свое дурное самочувствие, сетовало, вздыхало, поскрипывало, просило помощи? Несколько раз он вскакивал с постели, отправлялся на кухню выкурить сигарету, и говорил в тревожную пустоту: «Домик, ты мой, мой, никому тебя больше не отдам, я тебя вылечу».
Прямо в окно, возле которого стоял диван, светила полная луна, изменяя все вокруг до неузнаваемости. Любимые бабкины старинные часы с боем, которые он не без труда завел накануне вечером, били хрипловато, словно голос их был простужен. Должно быть, они провели в полном безмолвии все эти три года его отсутствия.
В голову просились простецкие, невнятные вирши, которые Максим даже не поленился записать, отыскав ради этого с превеликим трудом в своем письменном столе пожелтевший листок бумаги, исчирканный с одной стороны какими-то формулами.
Мне в комнату ночью впускают Луну -
Тень длится плотнее предмета.
И, словно лунатика, тянет к окну
По лесенке лунного света.
Привычный и будничный мир за окном
Признать не решаюсь. Пространство
Объявит себя нежилым пустырем –
Ни признака, ни постоянства.
Продавлен слегка под напором Луны
Воск пепельно-черного неба.
Повсюду кружит аромат тишины,
Ночь с привкусом тминного хлеба.
И лунной глазурью облит куполок
Подгнившей, старинной беседки.
Я сада любой просмотреть уголок
Стремлюсь через листья и ветки.
Но тикают важно стенные часы,
И бьют, как астматик, с удушьем,
И ночь равнодушно кладут на весы,
И бесят своим равнодушьем.
Подобно пылинке, колышется сон
На лучике лунного света,
Пока не запрыгает в блеске окон
Слепящий зайчишка рассвета.
Как ни странно, пространство, убаюканное этим незамысловатым ритмом, умиротворилось, и блудный хозяин, вернувшийся домой из дальних странствий, спокойно проспал остаток ночи.
Отдел кадров Института находился на прежнем месте. Максим поднялся на второй этаж и, постучав, вошел в «предбанник» начальственного кабинета. Он обнаружил за большим канцелярским столом все ту же даму, которая три года назад выписывала ему обходной. Мельком взглянув на визитера, дама презрительно фыркнула:
– Волков, если не ошибаюсь? Мозги домой потянулись?
– Совершенно верно, здравствуйте, – ответствовал с благожелательной поспешностью Максим, ловя себя на мысли, что побаивается этой сильно располневшей, поблекшей реликтовой мадам, по-видимому, имеющей здесь, как и прежде решающее слово. – Неужели вы меня узнали?
– Я в поселке с 1971 года, вы еще под стол пешком ходили, а я уже оформляла на работу всех академиков и член-корров, которые к нам как мухи на мед со всех концов слетались.
«Да, – подумал Максим, – тогда это, действительно, был поселок, и только старожилы продолжают его так называть…».
– Простите, а Михаил Борисович на месте? – Поинтересовался он в слух, досадуя на себя, что не прихватил в магазине коробочку конфет.
– Будет позже. Что вы хотите? – Пробормотала секретарша, не отрывая взгляда от своих бумаг, и всем видом, давая понять, что он отвлекает ее от важного государственного занятия.
– Я по поводу трудоустройства…, Галина Константиновна, – вспомнил со страха Максим ее имя.
– Не сомневаюсь, оставьте документы, я подпишу. На полставки в ОЭФ, с окладом пять тысяч рублей, плюс радиоактивные, плюс звание, стаж прерывался, итого, семь тысяч триста девяносто восемь рублей. Ой, что я говорю! Вы же со степенью, значит, R вам не положено. Развалили всю физику, побежали за длинным рублем, а теперь назад потянулись с чемоданами денег. Можно и самолюбие потешить, когда не надо думать о куске хлеба, позволить себе вспомнить, что ты большой ученый. Союз разрушили, Институт загнобили…
– Простите, когда я могу узнать….
– Что тут узнавать? Идите на медкомиссию, потом пройдете у пожарников и у техники безопасности. Как оформитесь, можете выходить. Дорогу еще не забыли, надеюсь? Или вас за ручку отвести?
– А что, зарплаты у нас прежние остались? – Осторожно поинтересовался Максим.
– Как это? – Секретарша прямо взорвалась от негодования. – Вы разве не видите? Оклады бюджетникам подняли в два раза!
– Но я и раньше столько получал….
– Вы же на полную ставку были оформлены! Неужели считать там за границей совсем разучились! Не предавали бы Родину, получали бы уже пятнадцать тысяч!
– Спасибо большое, так, я принят? – Удивился Максим.
– А вы на что надеялись? – Отрезала реликтовая мадам и прочно уткнула нос в бумажки, давая понять, что аудиенция окончена.
Максим покинул отдел кадров, придавленный тяжким грузом ответственности и неизбывной вины за развал родной страны и родного Института.
«Как все-таки легко умеют нас структурировать некоторые люди! – изумлялся он, направляясь в университет. – Я же считал себя совершенно свободным от подобного влияния…, а эта мымра надавила на какие-то ей хорошо известные кнопки во мне, и, вот, пожалуйста, я уже с удовольствием взял на себя вину за все грехи человечества! Может, она не так уж и не права? Что-то ей известно о людях, которые к ней приходят, такое, чего они сами о себе не знают. Противно как, словно на жабу наступил…, если и в универе сидит подобное существо, я не переживу…, признаюсь во всем, только бы побыстрее привели приговор в исполнение…».
– Волков! Ты? – с трудом выбравшись из-за казавшегося слишком маленьким для него письменного стола, к Максиму кинулся Вадик Костенко, и сгреб его в свои могучие объятья, звонко хлопая по спине огромной ладонью. – Как же я рад! Честное слово! Ты к нам? Вот, здорово! Знаешь, так нужны спецы хорошие! Просто по зарез! Попадаются еще светлые головушки, сам увидишь, учить их надо, Макс, а ты же у нас светило!
Размякнув от доброты и ласки старого сокурсника, Максим воспрял духом, и решил, что еще может рассчитывать на снисхождение при вынесении ему приговора за разруху в собственном государстве.
– Вот, смотри, – с воодушевлением рассказывал Вадик, – как мы все тут организовали. Аренда терпимая, школа отличная!
– Да, я обратил внимание, даже стекла зеленоватые в окнах, шикарная школа. Ну, показывай свое хозяйство!
– Знаешь, тут два паренька у меня с жильем не пристроены, старшекурсники, может, возьмешь их пока к себе? Ты ведь один по-прежнему, или я чего не знаю?
– Не знаешь…, но один, – не слишком охотно ответил Максим.
Вадик тактично обошел эту тему, почувствовав, что она не вызывает у приятеля большого энтузиазма и опять задал свой вопрос.
– Так, возьмешь ребятишек моих? Денег у них, конечно, нет…
– Ремонт помогут сделать? В сантехнике разбираются? Чистоту и порядок в районе, как говорится в таких случаях, гарантируют? – Деловито поинтересовался Максим.
– Конечно, помогут! Я и сам приду! Они смирные еще. Не то, что мы были в их годы!
– Сейчас финансами разживусь и за дело! Возьму их в компаньоны, засылай своих казачков.