За отдельные деньги
– Ты на занятия сегодня не собираешься? – спросил Максим Антона.
– Я Юру подожду, – ответил тот уклончиво, – с утра все равно ничего существенного нет…
– Ну-ну, тогда я пошел…
– До вечера!
– Едва ли я доживу до вечера, – грустно усмехнулся Максим, – в моем возрасте бессонные ночи бесследно не проходят, протрепались с Юрой про темную материю, а надо было все же поспать хоть пару часов. Ему-то – что, он юнош…, вскочил и побежал, а тут – в глаза, как будто песок насыпали…
Не успела за Максимом закрыться дверь, как Антон, влекомый каким-то неведомым ему прежде азартом, кинулся в его комнату, где тщательно и осторожно осмотрел наиболее приемлемые места для хранения футляра. Его распирало любопытство, и до смерти хотелось узнать, что же содержится в нем такого особенного, если Вахонин с легкостью согласился купить ему самый дорогой ноутбук за столь пустяковую услугу.
«Кто владеет информацией, тот владеет миром! – бормотал он тихонько, обыскивая комнату, – Но продавать ее, я буду по частям…, малюсенькими порциями…, можно сказать, квантами, а вы мне за каждый из них заплатите, дражайший Тихон Федорович, за все мои двадцать с лишним лет нищенского существования. Настал час расплаты…».
Не обнаружив то, что искал, Антон отправился на кухню и, взгромоздившись на стол, стал лихорадочно шарить на антресолях.
«Здесь его тоже нет, – разочарованно констатировал он. – Значит, мои догадки верны! Юрка футляр куда-то уволок из дома! Куда, только? Вот, змей! Надо было мне вчера не спать заваливаться, а присоединиться к их чаепитию…, ладно, главное я все же узнал: в доме его уже нет! Но Вахонину я пока об этом не скажу…, теперь пусть мобильник купит, а потом швейцарские часы, но приличные, а не Китай какой-нибудь вшивый…, да, и еще на карманные расходы! Это уж – в первую очередь! Вот, тогда и поглядим, будет ли Ксюха продолжать от меня отмахиваться, конечно, нищие студенты никому не нужны, девушки теперь с бедными даже разговаривать не желают, будь ты хоть семи пядей во лбу…. Пора идти докладывать, но деньги вперед…».
Антон повернул дверной замок и уже хотел, было, распахнуть дверь, как услыхал в коридоре игривый женский смех и слащавый голос Вахонина:
– Ах, мадемуазель, это было незабываемо! Вы просто волшебница, я, словно окунулся в живительную купель!
– Ну, довольно! Всю прическу растреплите! Хватит уже, я и так на первую пару из-за вас опоздала, Тихон Федорович!
– Зачем вам эти «пары»! Все равно экзамен сдавать мне будете, хотя для чего вам сдавать, еще одно такое свидание и «автомат» гарантирую! И вообще, наедине можете называть меня Тин, я то я чувствую себя реликтом…
– Тин? – расхохоталась Ксения, выпархивая из коридора к лифту, – Тин! Это звучит гламурно! Я бы в жизни не додумалась до такой кликухи!
«Ах, вот, значит, как! Тин! – взбесился Антон, – Это уже за гранью бобра и осла! Патологический сатирикоз какой-то! Все! Никакой пощады! Обоим!».
Он быстро вернулся к себе в комнату, достал из чемодана тоненькую розовую пластиковую папку и решительно направился к Вахонину.
Антон нажал на кнопку звонка и, не отпуская ее, бормотал сквозь зубы:
«Давай, открывай, быстрее, Тин-скотин, утомленный девичьими ласками! Гони деньги»!
Дверь, наконец, открылась, и на пороге возник хозяин квартиры в длинном черном, китайском, шелковом халате, щедро украшенном оскалившими пасти драконами.
– А, это ты…, – разочарованно протянул он.
– Вы ожидали увидеть кого-то еще, прошу прощения, что расстроил, – развязно сказал Антон, и проскользнул под рукой Вахонина в квартиру, не дожидаясь приглашения.
– Каковы наши успехи? – Тихон Федорович вальяжно расположился в кресле, запахивая поплотнее полы своей роскошной хламиды.
– Не знаю, как ваши, а мои – на пять баллов! Но прежде рассчитаемся.
– Ну, уж, нет! Я должен сначала удостовериться, получить, так сказать, гарантии…, не думаешь ли ты, что я поверю тебе на слово!
– И как же вы собираетесь это сделать?
– Что? – оторопел Вахонин, отчего-то вдруг почувствовавший себя очень неуютно в присутствии этого, так неожиданно изменившегося паренька.
– Удостовериться, что же еще? Пойдете с обыском к Волкову, или спросите у него напрямую: «А не находил ли ты, дорогой, вчера нечто этакое, в деревянной коробочке?». Вы хотите знать подробности? Штука евриков!
– Да, это же грабеж среди бела дня! Ну, и молодежь нынче пошла! Никакого почтения к сединам отцов!
– Все верно, – цинично хохотнул Антон, – и про седины, и про отцов. Что, на залетную птичку-калибри все деньги порастрясли?
– А, так ты видел, – самодовольно ухмыльнулся Вахонин, с притворным смущением потупив глаза. – Вы, молодые, поди, считаете, что нам остался только секс по домофону…, нет, старый конь, как говорится…. И потом, поверь моему громадному жизненному опыту, – нет ничего лучше, как получить из рук, так сказать…, специалиста, профессионала великолепно обученную одалиску! Скажу по большому, так сказать, секрету, в чем состоит разница между таким юношей как ты и зрелым, опытным мужчиной…
– Ах, оставьте свои гнусные подробности, старый конь, – взвизгнул Антон, – это не мое дело, какой вид секса вы предпочитаете, я жду честно отработанные деньги, и выбора у вас нет, как мне кажется. Вам ведь нужна информация? А я ею владею!
– Откуда такой тон? – Вахонин, кряхтя, выбрался из низкого кресла и направился к секретеру, – и потом, вы меня не так поняли, по разницу. Я хотел сказать, что молодой человек перед приходом дамы сердца убирает квартиру, а зрелый – приглашает ее к себе, чтобы она убралась у него в доме. Понятно? Скромнее надо быть, юноша, мы в вашем возрасте были более почтительны со старшим поколением, и не позволяли себе таких вольностей….
– Почтеннее надо заслужить, – грубо оборвал его Антон, – а у меня достаточно оснований относиться к вам непочтительно!
– Что же это за основания, позвольте полюбопытствовать? – Резко обернулся к нему Вахонин, – девицу, что ли из-под носа увел? Да, такого добра в твоей жизни…
– Плевал я на девицу! – еще более грубо воскликнул юноша, и крепко вцепился руками в подлокотники кресла, словно удерживая себя от более решительных действий. – И на вас я плевал! Кроме денег мне от вас ничего не нужно!
– А что, разве я обещал что-то еще? – изумленно воззрился на него Тихон Федорович, интуитивно ожидая подвоха. – Прекрати так со мной разговаривать! Иначе я вышвырну тебя вон!
– Тоже мне – новость! Переживу как-нибудь, мне не привыкать! Уже раз вышвырнули, еще в утробе матери!
– Что? – схватился за сердце Вахонин. От этого жеста его шелковый халат распахнулся, обнажив дряблое жирноватое тело.
– А то! Студень чавкающий, слизь кисилеватая! Вынужден вам сообщить, что вы, к сожалению, мой отец! Вот, документы, подтверждающие этот факт, генетический анализ на отцовство! Можете удостовериться!
Антон протянул Вахонину розовую папку.
– А почему в розовой…, – растерянно принимая папку дрожащими руками, задал дурацкий вопрос новоиспеченный папаша, – мальчикам же голубые обычно покупают….
– Простите, не было голубых, милейший папашка, уж какая попалась, вас не спросили!
Тихон Федорович водрузил на нос очки в старомодной круглой оправе и дважды внимательно прочитал документ, удостоверяющий его отцовство.
– Так, это что же получается, – обескуражено проговорил он, немного гнусавя от волнения, – ты уже давно все знал и тебя ко мне привел голос крови?
– Ах, пожалуйста, давайте обойдемся без патетики! – раздраженно вскричал Антон, – причем тут «голос крови»! Я только этим летом узнал, – а потом продолжил уже не так резко. – Мать боится, что меня в армию загребут после института, ну, и рассказала все, как есть, велела обратиться, если понадобится…
– А фамилия у тебя чья? Почему ты не Вахонин?
– Отчима, он так решил…
– Что значит, «он решил»?! Да, кто он такой, чтобы решать, не спросив меня!
– Звиняйте, дядьку, вас тогда рядом не стояло.
– Так, ты не желаешь признавать меня отцом! – взвился Тихон Федорович.
– А, вот, это – уж точно за отдельные деньги! Или организуйте мне стажировку в ЦЕРНе! Купите себе сына, если это вам по карману!