Гештальтерапия
Игорь Павлович категорически отказывался садиться в машину. Он плакал, стенал, что-то быстро лопотал на своем «агглютинативном» языке, воздевая руки к небесам.
– Замолчи, язычник! – сурово приказал ему Максим, – Никто тебя не просил шпионить за мной. Сидел бы сейчас дома и вырезал из дерева своих идолов.
Он решительно подошел к ярко-желтому автомобилю, и пока Виктория Юрьевна беседовала с обеспокоенным таксистом, объясняя ему, что эти двое пассажиров прибыли в Россию из мест не столь цивилизованных, внимательно разглядывал диковинное средство передвижения.
Осмотрев машину, Максим без приглашения занял место рядом с водителем, а полковник, дрожа всем телом, забился в угол заднего сидения.
Наконец, все уселись, и такси плавно отъехало от дверей лабораторного корпуса.
– Неужели их обязательно надо везти в психушку? – выразил опасение Юра. – Может, попытаться как-то объяснить Максиму Сергеевичу, что произошло?
– Ты не подскажешь, как? Мы даже не знаем, в каком времени побывали эти двое! Они говорят на языке, который давно исчез из обращения, и даже аналогов ему не осталось!
– У меня есть одна идея! – воскликнул вдруг Юра после сосредоточенных раздумий. – Надо показать им их документы!
– И что нам это даст? Они же все равно не смогут их прочитать! Ну, посмотрят на свои фотографии и ничего не поймут. Кстати, тебе не показалось, что Максим несколько изменился, ну, постарел, что ли, а Игорь Павлович похудел немного? Или у меня воображение разыгралось?
– Я не присматривался…, – растерянно пробормотал Юра, – до сих пор не могу прийти в себя от шока! Это же надо – каких-то пара секунд – и ты уже провалился в доисторические времена!
– Ну, не совсем в доисторические…, я думаю, что динозавры у них там по улицам не ходят, скорее уж, в «до библейские». Нам бы определить, из какой они эпохи, тогда и специалиста по языкам можно будет подыскать. Нет, ты только представь: время, буквально, моргнуло – и все для тебя изменилось! Знаешь, а я им ужасно завидую! Хотела бы я оказаться на их месте! Ты только представь, – сколько гениальных произведений им предстоит прочитать, сколько открытий совершить для себя! И почему я не кинулась оттаскивать Максима вместо этого ВОХРовца?
– Скажите, а… это обследование…, оно не опасно?
– Видишь ли, наш мозг – чрезвычайно сложный инструмент! Он хранит все, даже мельчайшие события нашей жизни, только у них они сейчас заперты на ключ…, ученые ведь до сих пор не имеют четкой теории о том, что собой представляет человеческая память, хотя психология в последнее время сильно шагнула вперед. В психиатрии появилось множество новых направлений, методов лечения, диагностики, NLPi, в частности…, – с сомнением в голосе развивала свою мысль Виктория Юрьевна. – Понимаешь, у меня просто нет другого решения! Если говорить честно, я и сама не верю, что им может что-то помочь…, лично я считаю, что наша психика – это темная лошадка…
– А что такое – эта гештальтпсихология? Я никогда о ней не слышал.
– Это, когда наша психика рассматривается с точки зрения целостных структур – «гештальтов», а не расчленяется на ассоциативные элементы.
– Очень туманно…, – признался Юра, – хотелось бы поподробнее…
– Ну, ты, наверное, слышал теорию о том, что внутренняя системная организация целого определяет свойства и функции его частей.
– Не-а, не слышал, – с огорчением признался Юра. – Я невежественный очень. Это у нас Антон всем интересуется.
– -Ну, проще говоря, зрительно мы воспринимаем образ предмета или «фигуру» в зависимости от его окружения, то есть, «фона».
– И что это дает? – Продолжал допытываться Юра.
– Тогда, анализируя интеллектуальное поведение, можно проследить роль сенсорного образа, и его влияние на двигательную реакцию. На мотивацию человеческого поведения влияет система приоритета…, а знаешь, Юра, ты прав! Вот, сейчас несла всю эту чушь и подумала, что нет никакого смысла в консультации у психиатра! Языковой барьер, не говоря уже о разнице в менталитете, культурном наследии, традициях, сведет все усилия психологов к нулю. Нечего их зря травмировать, у них и так достаточно впечатлений. Везем наших друзей к вам домой!
– Совершенно с вами согласен! – Виктория Юрьевна. – «Гештальтов» у них и дома достаточно! А вдруг – окажутся они в привычной обстановке, и все сразу вспомнят?
В городок странная компания добралась уже к вечеру. Игорь Павлович наотрез отказался входить в кабину лифта, и Юра повел его, причитающего на все лады, на седьмой этаж по лестнице. Оказавшись у дверей квартиры первыми, Виктория Юрьева решилась на очередной эксперимент. Она достала из кармана ключи, и жестом предложила Максиму последовать ее примеру. Он внимательно посмотрел на нее и, запустив руку в карман брюк, с удивлением извлек оттуда увесистую связку.
– Открывай! – скомандовала она, показывая на замок.
К ее величайшему изумлению, Максим безошибочно выбрал нужный ключ и вставил его в замочную скважину.
– Память рук! У тебя сохранилась память рук, – ликовала Виктория Юрьева. – Это потрясающе!
На этом ассоциации закончились. Максим вошел в прихожую, обвел ее равнодушным взглядом, и устало опустился на небольшой диванчик. Было видно, что он чувствует себя неуютно в этом совершенно чужом для него месте.
– Вы тут хозяйничайте, в холодильнике есть сыр и колбаса, – сказал Юра, проведя гостей на кухню, – а я поищу в местном справочнике домашний телефон Игоря Павловича и попрошу прийти к нам его жену. Может, он ее вспомнит…. Черт! Как же его фамилия? Я ведь понятия не имею!
– Надо в пропуске посмотреть, – предложила Виктория Юрьевна, – скорее всего, он во внутреннем кармане. Вы уж сами…, мне неудобно.
Молодой человек осторожно приблизился к Игорю Павловичу и, невзирая на его протестующие вопли, стал хлопать его по груди, определяя место, где могут лежать документы. Потом запустил руку во внутренний карман форменной куртки и извлек оттуда паспорт. Открыв первую страницу, он показал остолбеневшему полковнику его собственную фотографию и громко, отчетливо выговаривая каждое слово, прочитал: «Козлов Игорь Павлович».
– Это вы, понимаете? Вы! – Прокричал ему Юра в самое ухо.
– Тал-тэ, – пролепетал, наконец, Игорь Павлович и отрицательно покачал головой, давая понять, что пребывает в недоумении. Он в ужасе посмотрел на своего «соотечественника», словно чувствуя себя безмерно опозоренным.
– Номер не прошел, – огорченно сказал Юра. – Наверное, он решил, что я факир какой-нибудь, или как там у них фокусников называют.
– Да, он ничего не понял, и на фотографии себя не узнал, должно быть, редко свое отражение видел…, если вообще видел в том, «своем» мире…, зеркала-то уже были у них интересно, или нет? Странную вещь я заметила, – вдруг засмеялась Виктория Юрьевна, – почему-то, разговаривая с иностранцами, языка которых не знаем, мы невольно повышаем голос, будто это как-то поможет им нас понять! Вот, ты сейчас, буквально, прокричал Игорю Павловичу его имя, словно он глухой.
Юра ушел, и в кухне воцарилась тишина. Вдруг за стеной послышались звонкие музыкальные удары старинных часов, отчего лицо Максима исказилось мукой, и он начал молча шевелить губами, явно посчитывая их количество. Виктория Юрьевна впилась в него пристальным взглядом, ей на мгновение показалось, что он узнал этот звук и вот, сейчас, сию минуту все вспомнит! Звон часов смолк, и Максим, переведя на нее недоуменный взгляд, показал десять растопыренных пальцев, словно спрашивая, что это означает.
– Часы! Время! Понимаешь? – С надеждой в голосе воскликнула она.
Максим отрицательно покачал головой.
– Посмотри на свое запястье!
Виктория Юрьевна взяла его левую руку и, сдвинув рукав свитера, показала часы. Глаза Максима округлились от недоумения, и он с головой ушел в созерцание странного прибора с циферблатом, пристально следя за быстрым бегом секундной стрелки.
Через пятнадцать минут настойчиво заверещал домофон. «Гости» вздрогнули и вопросительно уставились на хозяев.
– Ваша жена, наверное, – сообщил Юра Игорю Павловичу и поспешил к двери.
– Напился! – воскликнула мадам Козлова, кидаясь к перепуганному до смерти супругу, – До белых чертей! Совсем обнаглел, еще и любовницу свою приволок, не постеснялся! Мог бы хоть помоложе найти! И давно вы в этом вертепе?
Она гневно повернула красное от возмущения лицо к Виктории Юрьевне.
– Мадам, вы все не так поняли, – сделала попытку объяснить происходящее, та. – Это, конечно, может показаться странным, но…
– Конечно! Легенду он уже заготовил! На это он мастер! Что на сей раз? Секретное задание по поимке нарушителей государственной границы? Отвечай, мерзавец! Что молчишь? Допился до «белочки», а я теперь тебя должна в чувство приводить!
– Тал-тэ, – опять произнес Игорь Павлович и жалобно посмотрел на Максима.
– Ниталам, – засмеялся тот, угадав, что разбушевавшаяся дама имеет честь претендовать на звание супруги. – Ту ниталам!
Вдруг взгляд мадам Козловой упал на скалку с красивыми резными деревянными ручками, некогда принадлежавшую покойной Таисии Петровне. Она ловким жестом сдернула ее с гвоздя и ринулась в лобовую атаку. Юра едва успел вклиниться между супругами, рискуя получить смертельный удар по голове. Он с силой схватил женщину за запястье, разъяренная фурия со стоном опустила руку и скалка, выскользнув из разжатой ладони, со стуком упала на пол, покатившись к ногам Игоря Павловича. Полковник нагнулся и с нескрываемой радостью поднял единственный предмет, вызвавший в его затуманенном чуждой действительность мозгу знакомые ассоциации. Он ласково, по-детски улыбаясь, погладил деревянный предмет домашнего обихода, восхищенно поцокал языком, глядя на искусную резьбу ручек, и, наконец, сказал, глядя на Юру:
- Сес, ниг-ба?
- Дарю, дарю, берите, пожалуйста, раз вам она так понравилась, – догадался Юра.
– Что он бормочет? – уже более спокойно спросила Вера Матвеевна. – Объяснит мне, наконец, кто-нибудь, что здесь происходит!
– Пойдемте в комнату, – тяжело вздохнув, сказала Виктория Юрьевна, – попробую вам все объяснить.