Уроки нового мира
|
Не только творческая мысль, но и творческая страсть, страстная воля и страстное чувство должны расковать затверделое сознание и расплавить представший этому сознанию мир. |
Н. Бердяев
Выходу человека из «я» в «мы» и далее, из «мы» в «один», где нет уже «мы», а существует только наше единение, то есть движению к интеграции, интегральному воспитанию – этой теме посвящено огромное количество материалов. Работа над этими материалами настолько многогранна, поскольку постоянно меняются состояния группы, возникают совершенно разные обстоятельства, что мы обязаны быть очень и очень гибкими.
На одном уроке, в одном обсуждении возможно прожить так много ситуаций, что они не уложатся ни в какие четкие поведенческие или методологические рамки.
Во время урока нам приходится оперировать данными буквально из всех отраслей науки и техники, ссылаться на произведения литературы и искусства, шутить сквозь слезы или плакать от смеха…
Мы до такой степени проникаемся всем этим, что чувства, мысли, подъемы и падения каждого из нас становятся общими. Мы сопереживаем друг другу. Всё понятно всем.
Поэтому, если в современных учебных заведениях принят достаточно «сухой» стиль преподавания, за рамки которого выходить не рекомендуется, то в нашей системе все зависит только от того, какой материал и с какой целью я излагаю.
Например, урок, проводимый в рамках образовательного процесса, может представлять собой, допустим, урок по физике нового мира, нового общества. Естественно, что в таком случае я использую все данные науки, какие только есть под рукой, делаю акцент на причинно-следственных связях, и так далее. Я должен внушить слушателям уважение и доверие к тем фактам, которые я предлагаю, и соответственно, позиционирую себя в качестве серьезного ученого.
С другой стороны, когда я начинаю говорить с ними о какой-то душевной конкретике, то там я уже – в роли психолога, или сочувствующего, сопереживающего… Ну, и так далее.
Мы постоянно меняем роли.
В принципе, я стремлюсь к тому, чтобы мои объяснения вызвали у слушателей жажду познать. В свои объяснения я заранее вкладываю как бы недоумение, возможность спросить: «А почему же так? А вдруг не так, по-другому?»