Мы на одном корабле
Корабль, на котором отплыл Йона, попадает в сильную бурю. Матросы прилагают все силы к спасению: выкидывают за борт лишние вещи, молятся своим богам – и, естественно, начинают искать виноватого.
А Йона тем временем... ложится спать, как будто происходящее его не касается.
Лишь потом, за неимением выхода, он признается, что бежал от возложенной на него миссии, и просит матросов бросить его за борт.
Говоря иначе, Йона готов даже погибнуть, лишь бы не выполнять того, что на него возложено.
Но и это не помогает. В море беглеца проглатывает огромная рыба, и три дня, проведенных в ней, вынуждают его согласиться с поставленной задачей.
Так и сегодня: мир становится "глобальной деревней", мы все словно плывем на одном корабле по бурному морю, и народы мира, "матросы", обвиняют во всех кризисах, в войнах, бедах и несчастьях "единственного иудея" на борту – народ Израиля.
Но мы еще дремлем, подобно Йоне. Погруженные в израильскую действительность, мы стараемся не обращать внимания на то, что народы нас ненавидят. Посреди штормящей "Арабской весны", под вечным обвиняющим перстом мира, мы прикрываем глаза, дожидаясь, что всё как-нибудь само успокоится.
На какое-то мгновение, под взрывами ракет, мы пробудились от спячки, почувствовали себя единым народом, ощутили боль других, как свою, нащупали между собой нити общей любви, общей судьбы. А теперь вновь погружаемся в сон и скоро, наверное, уже и не вспомним о том "летнем" пробуждении.
И все же каждая война, каждый новый всплеск антисемитизма всё яснее показывает нам, что наша судьба неотвратима, как судьба того беглеца, из-за которого разразилась буря. И если Йону команда пыталась поначалу спасти, то сегодня "матросы" всемирного корабля только ждут удобного момента, чтобы сбросить нас в море. Нам даже не придется просить их об этом "одолжении"...