Наследник Эйнштейна

– Я ведь потому и из физики ушел, что понял – Эйнштейна на его поприще не переплюнешь! – Сказал Володя, вальяжно развалившись в гостиной Леонида все на том же угловом диване.

– Пуанкаре пытался…

– Эйнштейн сказал: «Я хочу знать мысли Бога в математическом выражении». – Продолжил гость, не принимая во внимание его замечание. – Он создал ма-алюсенькую формулу, но она содержала в себе все законы физики, описывающие существование Вселенной. Разве можно после этого оставаться физиком! Ты ведь тоже по этой причине ушел, Ленька? Думаешь, я не понимаю…

– Возможно, ты и прав, хотя, только отчасти. У меня была цель: заработать как можно больше денег и открыть них собственную лабораторию, но пока что-то не получается. – Грустно вздохнул Леонид Леонидович. – О славе я как-то в тот момент не думал…

– Нам в универе на протяжении всех лет обучения твердили: «Вы – наследники Эйнштейна, ваши головы – товар штучный». Лично я поверил. Настоящему ученому всегда хочется славы и мирового признания. И достойной оплаты труда, разумеется. Это только писатели, чем беднее живут, тем талантливее пишут. – Он громко захохотал и налил «Виски» в бокал. – Вот, я и выбрал биологию. В частности, генную инженерию. Может быть, потому что наш великий вождь обозвал ее продажной девкой империализма, целина тут еще не распаханная, а материала – пруд пруди! Понимаешь, человечество сейчас достигло «точки сингулярности» и новые виды в естественной природе уже не образуются, слишком много вариантов. Значит, надо «строить» их искусственно. Гены, Ленька, это – наше все. А у нас с тобой, – Володя почему-то перешел на шепот, – они у-ни-каль-ны-е! Потому и мозги наши исключительные. Гениальные мысли способен оценить только гений, ничтожные умы мыслят серо, примитивно и, главное, – одинаково.

– А ты не преувеличиваешь? – Усмехнулся Леонид Леонидович, и от этого ничтожного и естественного усилия голова его загудела, как большой Корневильский колокол. Он легонько застонал и сжал виски ладонями.

– Нисколько не преувеличиваю. Не забывай, что я анамнясь копался в твоей черепной коробке, и содержимое ее меня восхитило. А со мной такое редко бывает, последний раз только после исследования собственных мозгов. Не подумай, что я хвастаюсь, но не надеялся на такую удачу, – что встречу извилины, устроенные лучше, чем мои. Давай за это выпьем!

– Уволь, дорогой! Что хочешь проси, но я лучше минералочки…

– Полечился бы, право. Клин клином вышибают.

– Неправильный опохмел приводит к запою. Я вчера так перебрал, что даже уснул, не приходя в сознание, и не убедившись, что гости покинули дом. Такое легкомыслие с моей стороны! Хорошо, люди порядочные попались, убрали все за собой, захлопнули дверь, ушли тихо, по-английски, можно сказать. Правда, я им другой возможности и не предоставил…

– С кем же ты тут пировал, если не секрет?

– Киру с ее матушкой принимал, долг вежливости…

– Понятно! Да, с Цыпелмой Тимофеевной много можно употребить…, она – женщина крепкая. Вот, теща была бы мировая, если бы не надо было при этом на Кирке жениться. Как уважительно к мужскому полу относится, я бы ей предложил школу жен открыть, и обучать наших дур почитанию своего господина. Большую бы копейку могла сколотить такая наставница, любой мужик за обучение, сколь угодно отвалит.

– Ты, вроде, хотел со мной о каком-то деле поговорить, – не очень ловко перевел разговор на другие рельсы хозяин.

– Ладно, раз ты не расположен к светской беседе, не буду тянуть кота за хвост…, принимая во внимание твое физическое самочувствие. Хотел у тебя взять координаты того «пара-астронома», которого вы интервьюировали. Он, кажись, в Питере живет? Может, смотаемся к нему на пару-тройку дней. Зацепил меня его эксперимент в зеркальной комнате. Хотелось бы проверить кой-какую свою идейку, как нейропсихолог…

– Пожалуйста, вот, его визитка, можешь звонить, договариваться, он и без меня тебя примет с распростертыми объятиями. А я, боюсь, не смогу составить тебе компанию, будут обсуждать кандидатуры на вручение «Тэффи» на днях, обязан быть. Хотя, мне очень любопытно, чем он там занимается. Я тебе не рассказал, но, когда лежал там, в томографе, мне сон приснился, что я в зеркальной комнате попал в кристалл времени в оч-чень интересной компании! Сподобился очутиться вместе Буддой, Христом и Магометом.

– Ты рассказывал! Это поразительно! Значит, мои догадки могут оказаться…, ладно, не буду пока трепаться. Съезжу, посмотрю, погутарю с чародеем…, а потом у меня командировочка в Японию светит на месяц. Они там любопытнейших результатов добились по трансплантации генов! К сожалению, пока только на подопытных животных, но уже на приматах! Шимпанзе – это только начало. Следующая ступень – хомо сапиенс. Что тебе привезти из страны восходящего солнца?

– Я бы с удовольствием заказал себе подержанную гейшу, – мечтательно произнес Леонид Леонидович, – но, боюсь, не получится у тебя выполнить мой заказ.

– Попробую…, – засмеялся Володя, – а что – не новую? Слабо?

– Слабо. Боюсь, не потяну, ни физически, ни интеллектуально…

– Здесь тебе подержанных мало что ли?

– Подержанных не мало, но все они, к прискорбию, не гейши…

– Ладно, я побежал, а ты выспись до звона, и будешь, как огурец.

– Ну, да…, зеленый и в пупырышках…, спасибо, что зашел. Рад был сердечно.

«Несмотря на мозги, малахольный он какой-то…, словно не от мира сего. – Размышлял Володя, выходя от старинного приятеля. – А ведь в универе тщеславный был! Любознательный. Прямо вгрызался во все новое. Что же с ним стало? Серьезная наука его уже, по-моему, не интересует, деньги зарабатывать большие тоже не рвется вроде. Да, и шиш вернешься в серьезную науку после такого перерыва. Поезд ушел, даже последний вагон на горизонте не маячит. С виду-то Ленечка вполне благополучен, всем доволен, но червячок какой-то точит его внутри, ох, точит! Да, с ним каши не сваришь…, остаюсь я один, а потом можно будет сравнить…, уверен, что от такого эксперимента он не откажется! Нам бы кого-нибудь серенького для компании, с куриными мозгами…, такие всего бояться, но поищем, поищем. Время еще терпит, а за деньги кого хошь можно уговорить».

Его размышления прервал звонок мобильного телефона, и, услышав в трубке: «Володя-сан», он с легкостью перешел на японский.

– Да, господин Маори, наш договор остается в силе. Я полностью отдаю себе отчет. Да, образец привезу с собой. Осложнения? Хорошо. Буду ждать вашего звонка. Только просьба – желательно не затягивать с ответом, я тогда поищу другие возможности. До свидания.

«Боятся, черти узкоглазые. Придется брать с собой Киру…, методику перенимать. Если я иду не туда…, то меня остановят. Просто уберут из воплощения и все дела. Но ведь не узнаешь, пока не пойдешь…, а вдруг эта дверь никогда не была заперта!».

Не успел Володя сделать и десяти шагов по направлению к станции метро, как заметил, что навстречу ему по тротуару уныло бредет Кира.

«На ловца и зверь бежит!». – Подумал он и, широко расставив руки, закричал нарочито страшным голосом:

– Ага, попалась!

Кира слегка вздрогнула, но не засмеялась в ответ и даже не накричала на него, как, если бы испугалась по-настоящему, из чего Володя заключил, что дела ее на любовном фронте идут не так хорошо, как ей хотелось бы.

– Ты от него идешь? – Мрачно спросила ассистентка.

– Надеюсь, ты не считаешь меня коварным соперником? – Ответил Володя игриво, пытаясь ее расшевелить, – или я произвожу впечатление искусителя мужских особей? Что тебя навело на эту крамольную, аморальную мысль, скажи, о, презренная! Поехали в Японию, Кирка, там сейчас тепло, вот-вот сакура зацветет, будем хокку сочинять, сидя в ее тени. Ты на гейшу выучишься, они нынче в цене…

– Других дел у меня нет! – Фыркнула Кира. – Возьми лучше Мару, нет, правда, босс, возьми, я не шучу. Век не забуду твоей доброты! Она гораздо способнее меня…

– Откуда такой пароксизм самоуничижения? Хочешь ее подальше отсюда спровадить? Я предлагаю тебе другой способ повлиять на ситуацию…, стопудовый. Дай событиям развиваться своим чередом, от нее же молоко в груди скисает. Скучная она, правильная, как квадрат. С твоей ли красотой серых мышек бояться!

– Пойдем, посидим где-нибудь, хоть, вот, в галерее «Аэропорт». Мне нужен твой совет.

– Пойдем, хотя я вполне еще способен подать дурной пример. – С готовностью согласился он. – А потом ты поедешь со мной в Японию?

– Я уже съездила с тобой в Новосибирск, а у меня в это время мужика из-под носа увели.

– Скажи мне, ты способна на подлинное коварство? – Спросил Володя, когда, усевшись за столик кафе «Му-му», она сбивчиво, но эмоционально поведала ему всю историю. – Так, чтобы мир содрогнулся, и не обыватели, нет, не эта чавкающая и хрюкающая, вечно всем недовольная масса, а самые выдающиеся умы! Ты сейчас собираешься мстить? Кому? Томке, Леньке? А за что? Ты сделай что-нибудь из ряда вон выходящее, чтобы он волоса на себе рвал оттого, какую женщину не разглядел рядом с собой! Мы с тобой можем потрясти мир! Давай объединим наши усилия, я могу довериться только тебе, ты многое знаешь, ты нужна мне как преданный, опытный ассистент. Соглашайся, что тебе в этом несостоявшемся гении, ты сама – гений. Людей с такими способностями к гипнозу по пальцам можно сосчитать.

– Я семью хочу, Володя, детей, а то еще немного и поздно будет. И потом…, как говорил Оскар Уайльд, женщины не бывают гениями, им нечего сказать миру. Я тебе и так во всем помогу, но не требуй от меня слишком многого. Не все жертвы оправдываются целями, ради которых их приносят. Я еще попробую побарахтаться немного…, вдруг масло вспахтаю, как та лягушка.

– Что ж, давай, у меня есть в запасе немного времени. Даю тебе ровно две недели на твои экзерсисы.

Глядя вслед удаляющейся Кире, он добавил: «Господи, какие же вы обе примитивные, гейши мои подержанные? Зачем им пророк? Пророк не нужен никому и никогда. Интересно, бывают ли времена для пророков? Или их всегда побивают камнями? Почему-то только палачи родятся ко времени, и всегда бывают востребованы, их не хулят, не поносят, не отдают под суд, не распинают на кресте, не сжигают на кострах инквизиции. Люди, конечно, брезгуют водить дружбу с палачами, но их, по крайней мере, никогда не объявляют сумасшедшими, тогда, как от пророков бегут все, словно от безумных или больных лепрой. Вот, мы это и проверим, а то что-то забыл народец о пророках…. Как говорят мудрецы: «Одержи победу в своем сердце, и Вселенная последует за тобой!».

Он взял со стола бумажную салфетку с оттиском смешной красной коровки и накарябал на ней огрызком простого карандаша, случайно завалявшимся у него в кармане, первое, что пришло ему на ум:

О люди смертные, вы всё пророка ждёте!

А вы его узнаете? Поймёте?

Услышите – хоть речь его проста?

Пойдёте с ним на плаху? До креста?

Получите все Знания в свой срок?

Но посвящённый – это не Пророк!

Едва видна астральной связи нить,

Попробуйте увидеть, удлинить.

Мессии и Пророка жаждут люди...

Им голову Крестителя на блюде

Однажды, не сумняшись, принесут,

Того, Кто следом – на кресте распнут...

И канцелярская взахлёб лакает крыса

Божественнейший Ойнос Диониса!

Не время. Рано. Не настал черёд.

Земля! Он обязательно придёт -

Пророк великий! Мастер и Мессия!

Он расшифрует топоры двойные.

О, знали б вы, как разворачивался Мир!

Какой звучал Божественный Клавир

В Момент рожденья Света из Всего -

Приветствовала Радуга его!

Как тьма вокруг ощерилась сурово.

Как в Сердце запульсировало Слово!

И результат Божественной Игры -

Галактики возникли и Миры!

О Творчество – ты радостное бремя,

Настал твой час: так проявилось Время.