"Подкрепите меня вином…"
Володя готовился к предстоящей операции очень тщательно. Он долго и скрупулезно выбирал участок коры головного мозга, куда следует имплантировать чужеродные гены, многократно обсуждал эту проблему с китайскими коллегами, и, наконец, решил, что это должна быть область, отвечающая за творческие процессы.
Мало, кто знал об этом, но помимо научных достижений Володя Смирнов снискал большую известность на литературном поприще. Правда, печатался он под псевдонимом Гор Ворон, но книги его никогда не залеживались на полках, будь то переводы древней китайской поэзии или собственные сочинения, – как в стихах, так и в прозе.
Именно в силу большого литературного дарования, Володя знал на собственном опыте, насколько мощное влияние оказывает творчество на психику сочинителя. Согласно последним исследованиям, нейропсихологи установили, что за пристрастие к наркотикам и за творческие процессы отвечает один и тот же участок коры головного мозга. Володя же знал об это, что называется, не понаслышке. Физическая и психическая ломка, которую он переживал после каждого законченного произведения, была настолько сильной и болезненной, что будь он наркоманом, страдал бы вероятно точно так же, если бы его отлучили от какого-нибудь любимого наркотика. Такое состояние продолжалось до тех пор, пока он не принимался за новое произведение, и Володя не побоялся бы дать руку на отсечение, что нечто подобное переживает каждый гениальный творец, независимо от рода творческой деятельности. Только графоманы не испытывают ничего подобного, ибо никогда не достигают состояний подлинного душевного взлета.
Последнее время Володя много размышлял, какая же сила лежит в основе творчества, и пришел, в конце концов, к парадоксальному выводу. Он определил эту силу, как страх смерти и забвения, решив посвятить ей отдельное большое поэтическое произведение. Написав несколько довольно значительных отрывков, и определив круг действующих лиц, в один прекрасный момент Володя вдруг почувствовал потерю всяческого интереса к данной теме. Он очень удивился, и как человек с пятнадцати лет интересующийся многими оккультными практиками и доктринами, – от классической йоги до вульгарной западноевропейской каббалы – решил досконально разобраться, в чем же тут дело? Раз за разом, вчитываясь в текст до рези в глазах, до головной боли, обескураженный автор только разводил руками. Володе казалось, что ему, решительно, не в чем себя упрекнуть, но Бог, видимо, судил иначе. Поэма «буксовала», и «дверь» перед ним была плотно захлопнута. Словно кто-то свыше властной рукой обрезал «серебряную нить», соединяющею его с небесами.
Накануне операции Володя, чтобы не предаваться тревоге и усмирить беспокойство, решил с головой погрузиться в творчество. Он открыл свой ноутбук и, отыскав нужный файл, начал еще раз перечитывать злополучный отрывок, приведший к столь неожиданным последствиям. Это был диалог между Богиней Смерти и Черным Ангелом, пытавшимся сбить ее с пути истинного и изменить своему предназначению.
Черный Ангел Богине Смерти:
Страх зашифрован в человеке,
Он в нём с рожденья и навеки!
Высокий творческий порыв -
Лишь страха смертного надрыв.
Страх смерти с самого рожденья
В мозгу и в сердце, в клетке каждой
Шифрует Хаос. Воплощенья
Не помнят люди. Жизни жаждой
Наполнен пафос бытия:
“Пусть все умрут! Но лишь не я!”
И чем мощнее этот страх,
Тем жарче плещется в стихах,
В картинах, музыке, скульптуре.
В совсем посредственной натуре
Он обнажён, бесцветен, сер.
Возьмём посредников в пример:
Их страх пред смертью спрятан там,
Куда нельзя проникнуть нам,
И чем мощнее их творенья,
Тем выше перевоплощенья!
Горит в твореньях страха жар -
Неважно – молод или стар -
Бери его. Высокий разум
Творит и признаётся разом,
Что хочет тленья избежать,
Тем, ставя на себе печать.
Мечта о бессмертье, та мощная сила,
Пред ней отступает костёр и могила.
В ней Логос приносится в жертву – во славу!
Прими эту жертву по вящему праву.
Живи постоянно ты в капище этом,
Будь рядом с художником, рядом с поэтом.
Лови среди дня, среди творческой ночи
Мгновенья, которыми мучился зодчий.
Чем жарче сияют крупицы таланта,
Тем жертвенник чище в душе музыканта.
Зевает ничтожество, мается скукой…
Живи, неизменно питаясь наукой,
Высокие жертвы воистину святы,
За них сожжены, казнены и распяты.
Знай: творчество – шифр. Зашифрованный страх.
Страх смерти, и ключ от него в небесах!
«В чем же дело? Что тут не так? – Вопрошал себя (или кого-то еще) Володя, уже в который раз. – Может быть, дело во мне, в моем личном отношении к мироустройству и месту человека в нем?
Постой, постой, а, когда же это началось? Ну, да! Как раз после того, как я взял этот… образец. Видит Бог, я не хотел причинять старику никакого вреда! Если бы он не заметил моего присутствия, я бы просто подменил брение похожей крошкой цемента, который приготовил заранее, и все дела! Он никогда бы этого не обнаружил, ведь его артефакт интересовал только как фетиш. Он собирался всего лишь обладать им, и только! Странно другое…, почему-то там, в кабинете, я в какой-то момент ощутил присутствие свидетеля. Померещилось, наверное, со страху…, не могло этого быть…
Поначалу я подумал, что академик сам хочет выделить из него ДНК Христа, чтобы прославиться на весь ученый мир, и меня охватила дикая зависть, но это я бы еще как-нибудь пережил. Втерся бы в доверие, предложил свою помощь. Потом я понял, что ошибаюсь. У него и в мыслях не было такой тщеславной задачи! Он слишком стар, его мозг одряхлел, приоритеты резко поменялись…, как же я ненавидел его в ту минуту! До обморока, до дрожи! И я не мог допустить, чтобы такая возможность пропала втуне! Не мог не воспользоваться этим шансом! Ведь я действовал, исключительно, в интересах НАУКИ! Что значит в сравнении с этим здоровье и даже жизнь отдельного, безнадежно выжившего из ума индивида?! Да, плевать я на него хотел! Уже лет десять существует на интеллектуальную ренту от прежних научных заслуг. А почитал бы ученый мир, что он сейчас пишет! Сплошной панегирик креацианизму! Однако звание членкора с себя не сложил…, как партбилет после падения компартии. Зачем ему продлевать это бессмысленное существование? Чтобы говорить к месту и не к месту елейным голоском: «На все воля Божья», и благочестиво осенять себя крестным знамением? Для меня нет на свете более жалкого и презренного зрелища, чем вид Учителя, предавшего все, чему он учил своих учеников!
Я тоже много, во что верю…, в Высший Разум, по образу и подобию Которого создан человек, верю в Христа, как в сверх Человека, но свою жизнь готов принести в жертву науке…, хотя совершенно не уверен в исходе моей затеи. Вчера бумагу подписал, что иду на этот эксперимент добровольно…, без чьего бы то ни было принуждения. Может быть, после этого изменятся не только мой научный потенциал, но и мои творческие возможности, меня допустят в такие глубины! Или вообще выбросят из воплощения…, ну, и пусть! Все равно пойду до конца, что бы там ни ожидало меня…, я просто хочу знать! Разве я первый на этом пути? Нет, и, надеюсь, не последний.
Что-то я разволновался выше меры…, нет, только не дать сомнениям захватить разум, тогда – конец всему, я не выдержу…, откажусь…, струшу. Надо помедитировать…, только на чем? Сейчас открою наугад любое Евангелие и…».
Володя раскрыл в произвольном месте карманный томик канонических Евангилий, который всегда держал при себе, и прочитал вслух:
«Искушение в пустыне
…И сказал Ему диавол: если ты Сын Божий, то вели этому камню сделаться хлебом. Иисус сказал ему в ответ: написано, что не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом Божиим. И, возведя Его на высокую гору, диавол показал Ему все царства вселенной во мгновение времени. И сказал Ему диавол: Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их; ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю ее. Итак, если Ты поклонишься мне, то все будет Твое. Иисус сказал ему в ответ: отойди от меня, сатана написано:
«Господу Богу твоему поклоняйся,
и Ему одному служи».
И повел Его в Иерусалим, и поставил Его на крыше Храма, и сказал Ему: если Ты Сын Божий, бросься отсюда вниз; ибо написано:
«Ангелам Своим заповедает о Тебе
сохранить Тебя;
и на руках понесут Тебя,
да не преткнешься о камень ногою Твоею».
Иисус сказал ему в ответ: сказано: «не искушай Господа Бога твоего». И, окончив все искушение, диавол отошел от Него до времени».
«Диавол отошел от Него до времени, – повторил Володя. – Теперь мое время пережить искушение…, но я уже достаточно далеко зашел. Я жажду власти над всеми сими царствами, и над всяким словом Божьим, могу ли я теперь позволить сомнениям и неуверенности смутить меня, вынудить свернуть с избранного пути? Вот, если бы сейчас предстал передо мной «диавол» и сказал: откажись, я сделаю тебя богатым, знаменитым, всевластным и всезнающим, поставлю выше всех в этом мире, что я сказал бы ему в ответ? Нет, я хочу пойти до конца! Я хочу б ольшего…, я хочу пережить, ощутить, прочувствовать! А не просто получить готовым из чьих-то рук…, пусть даже самых чистых. Я же, в конце концов, ученый, а не серый, посредственный обыватель! Мне не так важен результат, как процесс, поиск».
Володя так устал от всех этих рассуждений и тягостный раздумий, что незаметно для себя погрузился в глубокий, спасительный сон.
Проснулся он оттого, что кто-то легонько тряс его за плечо и шептал по-русски:
– Вородя, ни хао, пора вставать. Все готово. Я не думар что ты сегодня будешь спать так дорго.
Еще не до конца вырвавшись из цепких объятий сна, он проговорил, как сомнамбула, с закрытыми глазами:
– «Подкрепите меня вином,
освежите меня яблоками,
ибо я изнемогаю от любви».
– Что ты, что ты! – Испуганно замахал руками Ван Ли. – Тебе сейчас нерьзя ни пить вино, ни кушать!
– Знаю, знаю, Ваня, это был сон…, – сказал Володя, широко и открыто улыбаясь, как редко делал в жизни, – но такой прекрасный! Я готов…, прошлое – это только начало…, но иногда оно становится будущим, возможно, в эту самую минуту...
Когда ему уже ввели наркоз, балансируя на тонкой грани бодрствования и провала в черную бездну безмолвия, Володя вдруг увидел на мгновение длинный узкий коридор, по которому прямо ему навстречу бежит обезумевшая от страха и боли кошка. Из ее головки торчат электроды, а по маленькой пушистой мордочке стекает темно-алая струйка крови. Он содрогнулся и провалился в небытие.