Апгрейд черепной коробки
– Чистой воды положение во гроб! Только Андрея Рублева не хватает, чтобы запечатлел торжественность момента. – Смеясь, проговорил Леонид Леонидович, с опаской укладываясь в «корытце» томографа. – Такое чувство, что готовлюсь сунуть голову в камеру синхрофазотрона.
– Не волнуйтесь, здесь даже люди с клаустрофобией чувствуют себя невероятно комфортно, ни одного приступа не зафиксировано, – успокаивала его Мара, – сканер совершенно безопасен. Вы абсолютно ничего не почувствуете.
– Успокаивай его, успокаивай, мне нужна нормальная картинка, а не бешенные пики паникующего кролика. Все. Я пошел к монитору, оставляю вас наедине, – быстро проговорил Володя и удалился в соседний отсек томографа.
– Мара, вы меня не покидайте! – Завопил притворно пугливо пациент, видя, что она направилась куда-то, – я тут без вас пропаду!
– Я через секунду вернусь, – обернулась молодая женщина с улыбкой, – только книжку возьму и сяду рядом с вами. Не надо так волноваться, Володя же просил!
– А вдруг обследование выявит, что у меня вообще нет мозга? Или он гладкий, как шарик для пинг-понга? Или изменения какие-нибудь обнаружат, образования необратимые? Во истину: нет ничего тайного, что бы ни стало явным!
– Шутки удались, – сказала Мара серьезно, – зрители рукоплещут.
Леонид Леонидович замолчал и почувствовал, как его ложе поехало вперед.
«Странное все же чувство я к ней испытываю, даже определение для него не могу подобрать. Нечто сродни умилению. Она совершенно не вызывает у меня сексуальных желаний…, точнее, гасит их, что ли. Намеренно? Интересно, а как она меня воспринимает? Только одно могу сказать, я бы хотел провести с этой женщиной остаток жизни. Иметь с ней общих детей…, троих сорванцов и миленькую девочку…».
Вдруг он увидел себя входящим в зал студии. Множество зрителей расположились в креслах, расставленных амфитеатром вдоль стен. В центре на небольшом возвышении сидели на невысоких крутящихся табуретах три человека в странных белых одеждах, напоминающих балахоны, и вели между собой дружественную спокойную дискуссию. Леонид Леонидович обвел глазами зрительскую аудиторию и с удивлением понял, что она не однородна, а четко делится на три категории. Какие именно, сразу он определить не мог, но присутствующие группировки явно были настроены враждебно друг к другу. Лица их выглядели очень напряженными, а глаза пылали непримиримым огнем религиозного фанатизма. Ему показалось, что брось любой из них одно не осторожное слово или призыв во имя «своего Бога» и разразится битва ни на жизнь, насмерть.
«Кто их здесь собрал? – Подумал Леонид Леонидович, похолодев. – Они же разнесут мне всю студию! И что это за господа в центре зала? Кого-то они напоминают…, но этого не может быть! Невозможно собрать вместе Будду, Христа и Магомета! Это абсурд! Не пойму, о чем они беседуют? И на каком языке? Однако между ними не чувствуется непримиримости или разногласий. Им, кажется, хорошо вместе…, они прекрасно понимаю один другого. Они договорились, что Бог един для всех! Но их паствы! Вот, кто готов биться за веру до истребления последнего инаковерующего! Сейчас начнется…
Не может быть, чтобы такое происходило наяву…, что-то еще здесь не так…, помимо самой ситуации, а понял! Стены, пол и потолок зеркальные! Я попал в Кристалл Времени!».
– Проснитесь, Леон! У нас не гостиница! – Смеясь, тормошила его Мара.
Леонид Леонидович открыл глаза и, едва размыкая губы, словно сведенные судорогой спросил:
– А ток-шоу уже закончилось? Никто не пострадал?
– Никто, кроме меня, – ответил на его вопрос Володя. – Да, и то только от зависти к содержимому твоей черепной коробки. Да, старик, у тебя поразительная мозговая активность! Я таких еще не встречал, а уж насмотрелся я на серое вещество, будь уверен, достаточно!
– Ну, что у меня там? Извилины-то хоть есть? – К Леониду Леонидовичу постепенно возвращалась способность адекватно воспринимать действительность.
– Что тебе сказать…, – нарочито прискорбным тоном начал Володя, – интракраниальные артерии и вены без стенотических изменений…
– Володька, немедленно прекрати свои штучки и скажи по-русски!
– По-русски, говоришь? Жить будешь…
– Ну, да, жить буду, но недолго и небогато!
– Все у тебя в полном порядке, даже обидно, честное слово! Я еще, конечно, с результатами поработаю, но не вижу никаких предпосылок для беспокойства. А теперь, если не секрет, расскажи, что тебе снилось такое интересное?
– Я разве спал?
– Судя по сигналам, идущим от головного мозга, он находился в фазе «быстрого сна». Нам редко так везет, обычно народ дергается, нервничает, а ты спокоен был, как удав!
– Бред какой-то привиделся. Как будто я собрал у себя в студии Будду, Христа и Магомета на ток-шоу. Они быстренько между собой договорились, а их адепты мне всю студию в клочья разнесли, доказывая, чья конфессия главнее.
– Эк, куда тебя занесло! – Засмеялся Володя. – Я тут притчу одну вспомнил. Попал человек в глубокую яму, и сам выбраться не может. Идет мимо христианин. Бедняга его просит о помощи, а тот отвечает: «Господь тебя наказал, не мне Его волю нарушать. Сиди, пока Он не смилостивится». Ну, сидит мужик дальше, идет мимо мусульманин. «Помоги, добрый человек, вытащи меня отсюда!». «Ты – неверный! – говорит мусульманин, – я таким не помогаю, сиди до конца дней, одним неверным меньше будет! Мне Аллах зачтет, к гуриям попаду». Сидит мужик, горюет. Идет мимо буддист, он опять взмолился, ну, буддист его и вытащил. «Спасибо тебе, добрый человек, что не оставил меня в беде». «Причем тут ты, – изумился буддист. – Я не тебя спасал, я улучшал свою карму!». Вот, такая история.
– Удивительно точно подмечено, – сказала Мара. – Леон, вы вставать думаете? Я на занятия опаздываю, а мне надо тут все привести в порядок, сейчас следующий пациент придет на обследование. Поторопитесь, пожалуйста.
– Все, Марочка, уже встал! Я вас подвезу, меня водитель ждет у клиники, не беспокойтесь, не опоздаете.
Уже прощаясь в дверях кабинета с Володей, он неожиданно вспомнил их вчерашний телефонный разговор:
– Слушай, а ты же со мной хотел обсудить что-то? Какая-то идея у тебя возникла в связи с моей передачей…, выкладывай, что ты придумал?
– Ну, не здесь же! Как-нибудь в другой раз, при более благоприятных обстоятельствах. Честно говоря, я сам еще не додумал до конца свою идею, так, бродят в голове некие невнятные мыслишки. Когда оформятся в одну большую и серьезную мыслищу, я тебя обязательно призову.
– Давай, координаты этого пара-нормальщика у меня есть.
Когда Мара выходила из машины на Малой Дмитровке, Леонид Леонидович спросил:
– Позволено мне будет вас встретить, любезная сударыня?
– Если вас это не обременит, любезный сударь, – в тон ему ответила молодая женщина, – ровно через три часа на этом же месте.
– Вот, и отлично, а я пока на работу.
«Сегодня же с ней и объяснюсь, – решил Леонид Леонидович. – Сделаю предложение…, а если она не согласится? Откажет мне, высмеет, предложит оставаться друзьями. Но я уже не могу без нее жить! Я согласен таскаться за ней повсюду, как шестнадцатилетний пацан. Леонид Леонидович, загляните в паспорт! Ну, и что? Будь, что будет! Сегодня же!».
Мара подошла к нему какая-то отрешенная, словно продолжала слушать прерванный урок.
– Как прошло занятие? К доске вызывали, – попытался расшевелить ее шуткой Леонид Леонидович.
Она помолчала какое-то время, а потом, словно очнувшись, посмотрела на него вопросительно и удивленно:
– Вы что-то сказали?
– Ничего важного…
– Нимрод не поверил Аврааму…, – произнесла она неожиданно, – а ведь его открытие было революционным по тем временам. По сути, он предложил царю Вавилона формулу, объясняющую все. Именно ее ищет человечество на протяжении всего своего существования. Такое восприятие реальности выглядит очень простым…, но так ли это? Авраам сказал, что реальность состоит из двух желаний: желания получать и желания отдавать. Весь мир держится на этом. Больше ничего нет. Все, что нас окружает, является следствием взаимодействия этих двух желаний. Когда их симбиоз гармоничен, жизнь течет мирно, но стоит им прийти в противоречие, – начинаются катаклизмы, катастрофы и кризисы. Желание отдачи создает материю, а желание получения придает ей форму.
Знаете, Леон, я сегодня что-то не расположена к прогулкам и тем более посещениям злачных мест. Проводите меня, пожалуйста, домой…, и не обижайтесь, мне надо подумать, помолчать.
– Хорошо, – согласился он покорно и поднял руку, останавливая такси. – Как прикажете.
«Вот, и сделал предложение! Старый Казанова. Ей просто нужен собеседник…, скорее даже безмолвный слушатель. Она сегодня, словно сама с собой говорила. А ты – распушил хвост, как павлин…, «выходи за меня замуж»…, противно. Хорошо, что ничего не сказал, вот, сел бы калошу. Не нужно ей никакое замужество. Но я же не спрашивал ее об этом…, каждой молодой женщине хочется семью, детей, надежного тыла. Не стану больше ей надоедать своими знаками внимания, Бог с ней, пусть найдет себе другого конфидента, молодого, умного, а захочет меня видеть, – позвонит. И потом…, разберись-ка сначала с Кирой, братец! Две невесты сразу – не многовато ли будет в твоем возрасте? А пока, сиди себе тихо и не высовывайся, как из окна трамвая…, но, куда же едет мой трамвай? И кто в нем вагоновожатый?».